Издательский Совет Русской Православной Церкви: Беседа с поэтом Олесей Николаевой о качественной и некачественной литературе, о труде и вдохновении

Главная Написать письмо Поиск Карта сайта Версия для печати

Поиск

ИЗДАТЕЛЬСКИЙ СОВЕТ
РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ
ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!
Беседа с поэтом Олесей Николаевой о качественной и некачественной литературе, о труде и вдохновении 28.12.2010

Беседа с поэтом Олесей Николаевой о качественной и некачественной литературе, о труде и вдохновении

Олеся Александровна Николаева - поэт, прозаик, эссеист, автор более 20 книг, профессор Литературного института, лауреат Национальной премии «Поэт».

Россия еще совсем недавно была «самой читающей страной». Сейчас это не так, издается много, но достойной литературе трудно дойти до читателя. Каковы, на ваш взгляд, причины?

Мне кажется, что издатели сделали ставку на профанного читателя, по видимому, посчитав, что он - наиболее многочисленный. «Попсовая» литература стала продаваться повсюду - в книжных киосках, в продуктовых магазинах, в метро, в электричках. Мало того - даже книжные магазины оказывают ей предпочтение - выкладывают на самые заметные прилавки и полки, располагают около самых касс и выставляют в витринах. Нас с начала перестройки пытаются убедить, что спрос рождает предложение. Однако в культуре все происходит как раз наоборот. Например, Андрей Платонов написал свой гениальный роман «Чевенгур» или Михаил Булгаков - «Мастера и Маргариту» во времена, когда на них даже теоретически никакого спроса быть не могло. А вот, изъясняясь терминами рыночной экономики, их «предложение» и породило в конце концов этот «спрос». Не было также никакого «спроса» ни на «Гамлета», ни на «Фауста», ни на «Божественную комедию» Данте. А я за последние годы убедилась, что путем манипуляций можно всучить читателю любую чушь и убедить всех, что она «имеет спрос».

Это, безусловно, в сочетании с очень низким уровнем преподавания литературы в школе, портит читательский вкус, катастрофически снижает общий культурный уровень.
Настоящий писатель никогда не станет под него подделываться, а значит, между собственно литературой и читателем образуется пропасть читательского непонимания — подлинный читатель остается в ничтожном меньшинстве. Но и ему приходится трудно - ведь те книги, которые достойны его внимания, выходят таким крошечным тиражом, что становятся для него порой вовсе недоступны.

Для чего или для кого Вы пишете? Каким Вам представляется Ваш читатель?

Я пишу для своего экзистенциального читателя, каковым являюсь и я сама. Если мне самой интересно читать то, что у меня получается, это залог того, что в ком то это тоже найдет отклик. Но мой идеальный читатель - выше, лучше, тоньше, умнее меня. Поэтому я всегда себя перед ним уничижаю. И при этом мне хочется сделать его свидетелем и соучастником тех событий, которые я описываю, я стремлюсь к тому, чтобы и мои герои стали ему хорошими знакомцами, чтобы у них завязались какие то внутренние отношения...

Можно ли формировать душу с помощью литературы?

Я воспитывалась вне храма, но исключительно на хорошей литературе. Поэтому, мне кажется, что такое возможно. Это, конечно, происходит не прямо, но косвенно, через художественные образы: выстраиваются парадигмы «должного» и «не должного», «высокого» и «низкого», «благородного» и «подлого». Какие-то общественные явления или события жизни, которые, на первый взгляд, выглядят этически запутанными и непонятными, могут вдруг предстать пред нами во всей своей недвусмысленной простоте по аналогии с образами художественной литературы, именно потому, что эти образы - логосны.

Вот, скажем, нашумевшие выставки «Осторожно, религия!» и «Запретное искусство» вызвали много разных споров и истолкований: говорили о свободе художника, о статусе нового искусства и т. д. А у Достоевского в «Дневниках писателя» обо всем этом «новом» было написано уже более ста лет назад: «И вот, в XXI столетии, блудник с сапожным ножом в руках поднимается по лестнице к чудному Лику Сикстинской Мадонны: и раздерет этот Лик во имя всеобщего равенства и братства».

И таких примеров очень много. Если, по большому счету, ответы на все вопросы жизни могут быть найдены в Евангелии, то отчасти их можно найти и в русской литературе, которая взрастала в лоне Православной Церкви. И даже у Толстого художника (именно художника, а не ересиарха) и в «Войне и мире », и в «Анне Карениной», и в «Севастопольских рассказах» присутствует этот православный дух.

Можно ли говорить о православной литературе, православном художественном произведении?

Для меня православно все, что художественно. А то, что бездарно, будь оно сколько угодно приукрашено православной атрибутикой, заведомо ложно.

Напомню, что предметом литературы является человек. И вот если есть художественное изображение человека, пусть даже с его искушениями, падениями, если есть «правда характера», то это уже является ценностью. Ибо для Бога ценность одной человеческой души дороже целого мира. (ср.: «Какая польза человеку, если он приобретет целый мир, а душе своей повредит?» (Мф. 16:26) и свт. Иоанн Златоуст: «Ничто не может быть дороже души, даже целый мир»).

Кроме того, в подлинном произведении всегда есть катарсис, то есть преображение, именно поэтому оно обладает целительной для души гармонией.

Чем лично для Вас является творчество? Каково его место в отношениях человека и Бога?

Творчество есть призвание человека, образ его свободы, способ осуществления его души - она гаснет и мертвеет, когда в ней оскудевает творческое начало и начинают диктовать свои законы привычка, обыденность, автоматическое повиновение законам мира сего. Но каждый человек создан Богом в одном единственном экземпляре и поэтому уникален и неповторим. Его творческая задача в том, чтобы обнаружить в себе самом эту заложенную Творцом уникальность, исполнить замысел Божий о себе.

Как у вас происходит процесс рождения произведения? Откуда берется вдохновение?

Стихотворение рождается с некоего звукового образа: я вдруг слышу строчку, словосочетание...
Мне хочется узнать, что это значит, откуда пришло, что там дальше. И я сажусь и пишу. И узнаю. А с прозой - иначе. Меня может поразить какой то характер, или ситуация, или случай, или идея. И я начинаю этим проникаться, об этом думать, всматриваться, сопоставлять, может быть, даже мучиться от того, что мне остается непонятным, и в конце концов я пытаюсь восстановить всю картину в ее целостности. Очень грубо говоря, в поэзии - начало музыкальное, звуковое, а в прозе - визуальное.

А вдохновение - это вообще дело непонятное. Иногда приходит в самое неподходящее для этого время, когда очень много дел, людей, забот и совсем не до писательства. А иногда - вроде и место расчистишь для работы, и время освободишь, а ничего не идет, материал не поддается, есть только профессиональный навык, а живого движения души, подсказки - ничего этого нет. С другой стороны, если долго не работать за письменным столом, то оно начинает приходить все реже, все труднее за этот стол усесться, в душе - смятение и хаос, и кажется, что все вокруг рушится.

Есть разные мнения о том, рождаются поэтами или становятся. Писать - это талант или работа?

Это талант, который без работы может оскудеть. У того евангельского работника, которому хозяин дал этот единственный талант, он был вовсе отобран, потому что был зарыт и не принес никакой прибыли. Я знала в юности очень много талантливых людей, которые обольщались той легкостью, с которой они начинали что то писать, а труд считали « сальеризмом». И в результате они не только не выросли в творческом отношении, но и потеряли то, что имели.

А учиться, конечно, этому нужно. С написанием каждого нового произведения ты сам чему то учишься. А если не учишься, то рискуешь превратиться просто в манипулятора литературными приемами, в ремесленника.

Что за люди герои Ваших произведений?

Мои герои - это люди горячие, жаждущие подвигов, открытий, откровений, чудес. Многие из них - в священном сане и в монашеском чине. Но и мои миряне, даже агностики - это люди, которых не утоляет «мир», это ни в коем случае не обыватели, не банковские клерки, не системные администраторы и не креативные менеджеры. Даже не «конкретные пацаны» или «реальные коммерсы». Поэтому они подчас выглядят очень экстравагантно.

Расскажите о Ваших последних книгах. Над чем вы сейчас работаете?

В прошлом году у меня вышел однотомник «500 стихотворений и поэм», а в этом - книга прозы «Тутти» в издательстве АСТ и две книги «Пленный херувим» и «Корфу» в Издательстве храма святой мученицы Татианы. Кроме того, в том же издательстве готовятся к изданию еще две книги прозы «Кукс из рода серафимов» и «Инвалид детства». Все это - романы, повести, рассказы, написанные мною за последние 22 года. А сейчас я закончила книгу новых маленьких рассказов «Деньги для Саваофа» и написала вчерне огромный роман с детективным сюжетом «Меценат». Вот над ним я сейчас и тружусь - держать читателя в состоянии заинтересованности и вовлеченности на таком большом пространстве очень трудно: ведь даже прочитать такое объемное сочинение - это уже работа. В общем, сейчас я его выстраиваю пластически таким образом, чтобы по нему можно было свободно двигаться, не запинаясь за привходящие сюжеты и третьестепенных героев.

Православное книжное обозрение №1(001) ноябрь 2010



Лицензия Creative Commons 2010 – 2024 Издательский Совет Русской Православной Церкви
Система Orphus Официальный сайт Русской Православной Церкви / Патриархия.ru