06.09.2021

Владимир Крупин: «И самим идти ко Христу и вести за собой»

7 сентября прозаику Владимиру Крупину исполняется 80 лет. В опубликованном интервью юбиляр размышляет о роли писателя в современной культуре и общественной жизни. 

П.В. Тихомиров: Дорогой Владимир Николаевич, от лица наших читателей сердечно поздравляю Вас с юбилеем, желаю многая и блага лета!

Писатели-деревенщики сделали самое важное, что могли сделать в условиях, сложившихся в эпоху развитого социализма. В своих произведениях они показали, что основой нравственности являются не какие-то отвлечённые теории, а естественная, наполненная созиданием жизнь.

Однако сегодня, по прошествии нескольких десятилетий, и уже немного укрепившись в православном осмыслении жизни, невозможно не заметить того, что наши замечательные писатели-деревенщики противопоставили бездуховности «космополитической литературы» и «идейности» литературы пропагандистской… банальное толстовство. Даже, точнее, и не толстовство, а художественное воплощение идей Руссо. О якобы спасительности возврата к естественному образу жизни. То есть этот возврат уже почитается как нечто, спасающее автоматически.

Отсюда, на мой взгляд, происходит то заблуждение, с которым мы сталкиваемся на каждой православно-патриотической конференции. Где с трибун провозглашаются совершенно нереализуемые мечты о спасении деревни, о том, что нужно в эти деревни бежать из городов-мегаполисов.

Я и сам не люблю мегаполисов. 16 лет назад сбежал из одного из них. Не в деревню, конечно. В уездный город, но, тем не менее.

Деревенский уклад сам по себе не сможет спасти современного человека. Да, когда-то именно деревня была воплощением здоровой среды обитания. Человек был у всех на виду, человек вкалывал, и у него не оставалось сил на совершение всяких пакостей. Ибо мы понимаем, что причина многих зол – именно праздность.

В этой связи такой вопрос: почему наши замечательные писатели-деревенщики так и не совершили перехода от нравственности к духовности?

Ведь многие из них дожили до Перестройки и Гласности, когда уже ничто не мешало всерьёз воцерковиться?

В.Н. Крупин: Не смогли или не успели, или не захотели воцерковиться, ни Абрамов, ни Астафьев, ни Личутин, ни Потанин, ни Лихоносов. Хотя Абрамов, несомненно, уловил народную тягу к Богу, собирал материалы для «Чистой книги», выводя в главные герои Махоньку, странницу. Но, может быть, не имея духовного окормительства, он не делал разницы меж Православием и старообрядчеством. Несомненно, как-то подспудно повлияло на него то, что с его Веркольского холма, родины его, виден Артемиево-Веркольский монастырь. Тянулся к церкви и Евгений Носов. Православным духом веет от его страниц – «Усвятские шлемоносцы», «Красное вино победы». Как и от Лихоносовских – «Наш маленький Париж. Ненаписанные воспоминания», «Одинокие вечера в Пересыпи». Как и от северных рассказов Казакова. Хотя он и горожанин, но тоже в этом ряду. Причащался ли он, не знаю. А вот Солоухин причащался. Один из первых в писательской среде. Хорошо повлиял на Распутина и Белова. Они, не сразу вместе с ним, позднее, но причащались. И если Распутин в работах своих допускал иногда языческие нотки, можно в чем-то и Белова упрекнуть, то в своем жизненном поведении они — христиане. Белов в своей Тимонихе сам, своими руками, возродил церковь, Распутин и свои деньги отдавал и извлекал их из предпринимателей для строительства храма в Усть-Уде. Последние работы – «Видение», «В непогоду» –писались, такое ощущение, около икон. Сын перестрадавшей героини рассказа «Дочь Ивана, мать Ивана» уезжает с друзьями на возрождение храма. Такие работы подавали читателям примеры для подражания. Но вот Шукшин и писавший, и снимавший простых людей, а именно они двигатели истории, не был воцерковлен. Но как трогательно описан мастер, понимающий красоту церковного здания и берущийся за его возрождение. Хотя рассказ «Верую» православным вряд ли назовёшь. Но ощущения сострадания, душевных мучений – «Болит душа!», уже на подступах к церковной ограде. И никакие его герои не чудики.

Конечно, писателям могли бы помочь критики. И наш мощный отряд критиков русских и по рождению, и по убеждению: Палиевский, Михайлов, Ланщиков, Семанов, Селезнев, Петелин, Бондаренко, никто ведь из них в церкви почти и не бывал. Помню, когда отпевали Кожинова в церкви Симеона-столпника, батюшка над гробом горько сказал: «Я всегда знал, что в моем приходе живет замечательный человек, прекрасный историк, критик и литературовед. Но как жаль, что он не сам пришел в храм, а его принесли». Им в пример можно поставить слабый женский пол, например, Лидию Сычеву с ее четкими ориентациями в духовной жизни…

Знакомый со всеми из перечисленных критиков, свидетельствую, что все понимали значение религии в жизни человека, роль Православия в истории России. Но понимали умозрительно. В этом все дело. Не отстояли хотя бы двадцать-тридцать Литургий. Не испытали главного счастья жизни — причащения Святых Христовых тайн.

Юрий Кузнецов, как чуткий поэт, более других понимал, что без Бога ни до порога. И свершил переложение «Слова о Законе и Благодати» митрополита Илариона на современный русский. Это и неплохо. Он вообще шел на свою Золотую гору, имея дело только с классиками. И подражая Крылову, Дмитриеву, Державину, Тредиаковскому, Сумарокову, Пушкину, другим, взялся за труд для него непосильный — за духовную поэзию. Поэмы о Спасителе написал. Не знаю, как кому, мне кажется, что поэмы эти ничего не добавили к образу Христа. Не привели ни читателей, ни автора в храм Божий.

Помню, меня поразили на первом курсе слова профессора: «Человечество живет в предыстории». Как? А прожитые человечеством века и тысячелетия куда делись? Но вот прошла моя жизнь, понимаю: да, друзья, мы еще и не жили. Только то и делают народы, что системы госустройства изобретают, да границы делят, да воюют, да природу уничтожают. А власть над душами захватили хохмачи. С помощью заползшего в каждый дом одноглазого бельма сатаны — телевизора. Но надо же сопротивляться. Для начала его выключив. Вспомним Гоголя: «Бросьте мою книгу, возьмите в руки Евангелие».

По сути, предыстория — жизнь наша земная. Кончина наша — день рождения в жизнь вечную, в которую войдут те, кто наиболее за время земной жизни проявил в себе человека, созданного «по образу и подобию».

Единственное дело, важнейшее для писателей последнего времени — и самим идти ко Христу и вести за собой, вопреки стихиям бушующего житейского моря, своих читателей. Это получится только у воцерковленных писателей. И не надо обольщаться своими трудами, все они несовершенны. Когда «солнце померкнет и луна не даст своего света и звезды спадут с неба», где тогда явятся наши тексты?

Мы же в России, в самой счастливой и самой многострадальной стране. У нас нет запасной страны, нет двойного гражданства, мы просто обязаны спасти свое Отечество, это мужское начало, и свою Родину, это материнское. Данное нам умение писать — не награда, а обязанность.

Слава Богу, в общественном сознании перевешивает мнение о возникновении жизни не от какого-то первичного бульона, не от какого-то взрыва, не от бактерий или неведомой живой клетки, не от инфузории-туфельки, не от спрыгнувшей с дерева обезьяны, а от Слова Божия. Уже хорошо. «Да будет Свет! И стал свет».

Источник

Владимир Крупин – лауреат Патриаршей литературной премии, лауреат конкурса «Просвещение через книгу».