18.10.2017

В Москве прошел творческий вечер поэта Юрия Кублановского

17 октября в Государственном музее А.С. Пушкина состоялось выступление поэта Юрия Кублановского. Он представил зрителям новую книгу «Долгая переправа» и почитал стихи.

Творческий вечер был посвящен 70-летию поэта. Поздравить с юбилеем Юрия Кублановского пришли многочисленные ценители его таланта – друзья, писатели, журналисты, а также любители поэзии.

В сборник «Долгая переправа» вошли стихи, написанные в новом веке. Первое из них датируется 3 января 2001 года, а заключительное 25 марта 2017 года.

«Одно время мне казалось, что я исчерпал поэтику, и мне больше нечего сказать, – отметил поэт. – Но потом пришла мелодия, и появился новый цикл стихов».

Название книги – неслучайно. Образ переправы и других речных образов – стойкий элемент поэзии Юрия Кублановского. «Переправа для меня накрепко связана с моим детством – с Рыбинском, – говорил он в одном из интервью. – Я же с Волги. И переправа через Волгу, когда еще не было там, в Рыбинске, моста, шла зимой по льду между вешек: воткнутых темных веток чтобы не сбиться со снежно-льдистой дороги. Летом на моторках, а то и просто на веслах мы переправлялись на другой берег. Ходил паром. Паромная переправа! Какая поэзия! Я каждый год при случае обязательно переправляюсь через Волгу в Мышкине, в Романове-Борисоглебске. А теперь, в последние годы, когда подолгу живу на Оке, переправляюсь часто летом в Тарусу. Переправы мне часто снятся, это образ, который бежит у меня по жилам».

На юбилейном вечере поэт прочитал свои стихи из нового сборника, среди которых «Ночь в Ярославле», «Жизнь прошла, вернее, пробежала», «После музыки», «Осень выдалась тогда золотая», «Евразийское», «Снегири» и многие другие.

Юрий Кублановский признался, что с музеем Пушкина на Пречистенке его связывают тесные отношения. Во времена молодости поэт работал здесь охранником, отвечающим за пожарную безопасность. И рассказал такой эпизод: «Помню, обхожу музей в три часа ночи, иду по анфиладе. Вдруг слышу музыку, подхожу ближе и вижу, что это пожилая сторожиха играет на рояле Бетховена. Она оказалась ученицей Бальмонта и тоже писала стихи».

Оглядываясь на пройденный в литературе путь, поэт рассказал, что его первый сборник вышел на Западе с предисловием Иосифа Бродского, упомянул свою эмиграцию и возвращение домой. «Четыре первых книжки вышли за границей, – отметил он. – Потом, когда стало можно издаваться в России, я вернулся на родину в 1990 году и десять лет не выезжал на Запад».

Гости вечера поинтересовались, какие классики повлияли на юбиляра. Своими вечными спутниками он считает поэтов XIX столетия от Пушкина до Фета, а также Осипа Мандельштама, Николая Гумилева и многих других. Также Юрия Кублановского спросили, почему он не сочиняет сонетов, на что поэт ответил: «Когда начинаю писать, никогда не знаю, сколько в стихотворении будет строк и чем оно закончится. Есть много прекрасных сонетов, но я в этом жанре не работаю».

Татьяна Медведева

Биография

Юрий Кублановский родился 30 апреля 1947 года в Рыбинске. Окончил искусствоведческое отделение исторического факультета МГУ. Работал экскурсоводом и музейным работником на Соловках, в Кирилло-Белозерском монастыре, в Мураново и др. В середине 1960-х гг. был одним из основателей неформальной поэтической группы СМОГ. С 1982 года жил в Париже. Редактировал литературный раздел журнала «Вестник Российского христианского движения». В 1990 году вернулся в Россию. Автор книг: «Избранное», «С последним солнцем», «Возвращение», «Чужбинное», «Дольше календаря», «В световом году», «Перекличка». В 2015 году поэту вручена Патриаршая литературная премия имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия.

Из книги «Долгая переправа»

«Ночь в Ярославле»

Громады лип заворожённые

на набережных и откосах.

Дороги, не освобождённые

от многосуточных заносов.

Ну разве проскрипит топтыгинский

возок опального Бирона

да просвистит далёкий рыбинский

состав в минуту перегона.

В наполовину обесточенной

стране при общей незадаче

живу, как шмель на заколоченной,

ему принадлежащей даче.

И спят окрестные безбрежные,

непроходимые от дома

в алмазной крошке дюны снежные

вплоть до щетинки окоёма.

Но суждено как заведённому

сюда по жизни возвращаться,

парами воздуха студёного

на волжской стрелке задыхаться.

Где залпы красной артиллерии

выкашивали богоносца

после падения империи,

теперь лишь звёздочки морозца

подбадривают полузримые,

когда держу тебя под локоть,

и наша жизнь необратимая

покуда не земля, не копоть...

Не надо вслед за обновленцами

нам перекрещиваться снова.

Мы остаёмся ополченцами

не всеми преданного Слова.

 * * *

Осень выдалась тогда золотая –

ни дождей, ни хмури.

Под Изборском ясновидящая слепая,

как вошёл к ней в горницу, сразу признала:

– Юрий.

Вся светилась кротостью голубиной,

словно принимала меня за брата.

А в промытых окнах над котловиной

раскалялся меркнущий спектр заката.

Несравненна эта на койке узкой

красота молитвенной жизни русской.

С той поры слизнула судьба полвека.

Прогулял я жизнь, забывал поститься,

одичал в норе своего сусека,

походя всё меньше на человека,

думающего, что ему простится.

Сам теперь я часто лежу, болея.

По другую сторону листопада,

если повидаемся, Пелагея,

вновь меня признаешь ли там за брата?