Издательский Совет Русской Православной Церкви: Александр Громов: На Афоне становишься свободным

Главная Написать письмо Поиск Карта сайта Версия для печати

Поиск

ИЗДАТЕЛЬСКИЙ СОВЕТ
РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ
ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!
Александр Громов: На Афоне становишься свободным 02.06.2016

Александр Громов: На Афоне становишься свободным

Интервью номинанта Патриаршей литературной премии Александра Громова, опубликованное в журнале «Православное книжное обозрение».

— Кто Ваш читатель? О чем и как Вы считаете должным говорить с ним? Как бы Вы сами могли характеризовать свои книги?

— Сначала попробую ответить на вопрос, о чем должно говорить. Мне представляется, что вообще любое деяние, которое не славит Бога, отдаляет от Него. Это не значит, что каждый, кто говорит «Господи, Господи», наследует Царствие Небесное, но ты так сделай дело (будь то делание табуреток или уборка двора), чтобы оно органично вписывалось в созданный Богом мир, ну или хотя бы не нарушало его. Это же в полной мере относится к литературе. Другой вопрос: а что я, собственно, могу сказать?

Лет, наверное, пятнадцать назад после Литургии, когда священник произносил проповедь, я подумал, что никогда не смогу говорить так, как он. Потому что у меня нет такого опыта предстояния пред Богом, и потому не смогу говорить для людей, которые находятся в церкви. Это меня несколько опечалило. Но вот я вышел из храма на большую прицерковную площадь, а там столько народа! Молодые мамы катали коляски, молодежь разъезжала на велосипедах и скейтбордах, те, кто постарше, прогуливались, еще более старшие сидели на лавочках — и никто из них не был сейчас на Литургии. Они были возле храма, они видели храм, может, кто-то и крестился, глядя на купола и кресты, но они не заходили внутрь. «Вот, — подумал я, — им я могу говорить на понятном для них языке».

В то время это открывшееся широкое поле деятельности меня приободрило и испугало одновременно, потому что тут же возник тот самый вопрос: а кто я такой, чтобы брать на себя такую ответственность говорить о Боге? Но и не говорить не могу, ибо стану подобным тем лжецам, которые знают о Боге и молчат. Вот, наверное, потому и пишу мало и осторожно. Хотя, скорее всего, это я сейчас ищу оправдание собственной лени и отвлеченности на все возрастающую вокруг суету.

А о чем книги? Мне хочется думать, что о Любви. К Богу, миру, человеку. Ну, по крайней мере, мне именно так хочется думать. А уж насколько намерения совпадают с реализацией узнаем уже не здесь.

— Как Вы оцениваете сегодняшнее состояние отечественной и русскоязычной литературы? В чем ее главные проблемы, и на что есть надежда?

— Мне трудно давать оценки всей литературе. Тут с собой-то никак не разберешься. Но, если исходить из того, что литература — это отражение окружающего мира, то и главная проблема ее, как и всего мира, мне видится во все большем увлечении чувственным. Литература, как и сама жизнь, становится все больше виртуальной, превращаясь из реального бытия в некую игру. А раз это — игра, то можно относиться к этому несерьезно, ну, не получилось сейчас, так ведь можно еще раз попробовать: в этой игре много жизней. Так рождаются тексты ради самого текста, которые все больше отрываются от основания мира. А основа мироздания — Бог. Писатель перестает быть пророком, а все больше уподобляется бармену, мешающему разные коктейли по желанию заказчика. Ну, и бармены разные бывают: одни в ресторане, другие в пивном ларьке, но суть одна: потакание чувственному миру, требующему все больше хлеба и зрелищ. И от соблазна прислуживать такому понятному нутру трудно удержаться. А если есть еще перспектива перейти в элитные разливальщики...

Это, конечно, проблема, но, как ни странно, в этом же и надежда. Ибо где грех, там преизобилует благодать. Это не значит, что мы должны грешить. Просто в человеке, который не задавил заботами века сего всеянное в него при рождении Божественное семя, растет все больше сопротивление насилию мира. Все сильнее жажда очищения. Все сильнее стремление к свободе, которая возможна только в Боге. Это и дает надежду. При Самарской областной писательской организации действует молодежная литературная студия, и я читаю много текстов молодых авторов. Так вот эти тексты дают серьезные основания для этой надежды. Хочется, конечно, чтобы надежды переросли в уверенность, но вот тут как раз и поле деятельности писателя вне письменного стола, из которого тоже надо выбираться.

— В этом году мы отмечаем тысячелетие русского афонского монашества. Вы знаете и любите Святую Гору. Что необходимо знать об Афоне, как сделать, чтобы как можно больше людей узнали об этом?

— Тут не надо впадать в крайности и не устраивать некую рекламную кампанию, типа «не покупай айфон — съезди на Афон». С другой стороны, говорить об Афоне надо и даже необходимо. Это не значит, что у нас нет в России намоленных мест, где Божье присутствие ощущается полнее и явственнее: Дивеево, Валаам, Троице-Сергиева Лавра, да и в каждой области есть свои особо почитаемые места, в Самарской губернии, например, есть источник Божией Матери «Избавительница от бед», к которому каждый год идет трехдневный крестный ход. Мне даже кажется, что об этих местах, которые рядом с нами, о святой земле, на которой мы живем, говорить надо больше.

А Афон... Для меня это то, что вошло в сердце раз и навсегда. Вот уже восемь лет я стараюсь каждый год ездить туда. И каждый раз думаю: зачем? Обычно езжу осенью и потом до Рождества удается сохранить более-менее мирное состояние. В этом году не знаю, удастся ли поехать? Хотя, может быть, чтобы ответить на вопрос «зачем?» и надо лишиться такой поездки.

И все же скажу, почему мне дорог Афон, но это, наверное, будет самое легкое и самое мирское объяснение: дух земного мира не проник на Святую Гору, там чувствуешь от него себя свободным. И Афон еженочно молится об этом все дальше убегающим от Бога земном мире. О, какие это службы!

Люди возвращаются с Афона другими. Конечно, хорошо б побольше книг об Афоне. Переиздать бы историю Святой Горы, переиздать бы замечательную книгу «Великая стража».

Впрочем, я считаю, что у нас сейчас есть много доступной литературы об Афоне. Главное, чтобы эта литература, фильмы, которые выходят об этой монашеской республике имели духовную цель, а не популяризаторскую.

— На заседании Палаты попечителей Патриаршей литературной премии Предстоятель говорил о том, что преподавание русского языка и литературы в школе необходимо деполитизировать, вывести за рамки двухвекового идеологического разделения русской литературы и русского общества на противоборствующие лагеря. Как мы можем решить эту задачу? Какова при этом может быть роль писательских союзов?

— У нас нет никакого противоборства с теми, кто стоит на основах Православия. Школы у нас светские, и они хочешь — не хочешь живут по законам светского общества. Для того, чтобы осуществить то, к чему призывает Патриарх, нужно иметь учителей. А где их взять? Это долгий и трудный процесс. Трудный, потому что потребует в первую очередь государственной воли, которая должна заключаться в том, чтобы решить раз и навсегда, на каких основаниях строится наше государство. Пока о таких основах если и заявляется, то эти слова не подкрепляются конкретными действиями. Но это не значит, что мы должны ждать: не пускают Церковь в школы, ладно, будем создавать собственные школы, на православных началах. Сейчас, кстати, в Самарской и Сызранской епархии такие школы создаются, создаются и духовно-просветительские центры, огромное внимание им уделяет митрополит Сергий. И писательская организация тут принимает самое непосредственное участие. Мы проводим мероприятия в этих центрах, встречаемся с его воспитанниками. Сейчас при епархии начали издаваться журналы для молодежи «Древо» и для детей «Добрыня», в работе над которыми активное участие принимают наши писатели. Возможно, так мы воспитываем читателя. Сейчас время не бороться за дело, а дело делать.

Беседовал Илья Агафонов




Лицензия Creative Commons 2010 – 2024 Издательский Совет Русской Православной Церкви
Система Orphus Официальный сайт Русской Православной Церкви / Патриархия.ru