29.10.2019

В рамках работы Комиссии межсоборного присутствия по вопросам общественной жизни, культуры, науки и информации в Издательском совете прошла конференция «Духовный кризис в русской литературе и революционные потрясения XX века»

28 октября 2019 года в Издательском совете Русской Православной Церкви прошла конференция, основной темой которой стала связь между кризисом в предреволюционной русской литературе и социальной катастрофой 1917 года

Председатель Издательского совета Русской Православной Церкви митрополит Калужский и Боровский Климент открыл конференцию приветственным словом. Владыка Климент в своем выступлении отметил, что «…многие исторические вехи в судьбе русского народа по сию пору  воспринимаются через призму советской идеологии. В СССР хватало достижений – научных, военных, спортивных. Однако создавался он на почве страшного социального потрясения, на костях миллионов жертв, поэтому и прочность советской государственности оказалась гораздо меньше, чем мечтали ее творцы. Судьба государства, рожденного революцией, умещается по своему смыслу в одну евангельскую притчу. Сказал Господь: "Итак всякого, кто слушает слова Мои сии и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и устремились на дом тот, и он не упал, потому что основан был на камне. А всякий, кто слушает сии слова Мои и не исполняет их, уподобится человеку безрассудному, который построил дом свой на песке; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот; и он упал, и было падение его великое". (Мф. 7:24-27)».

    Поэтому, как полагает глава Издательского совета, в наши дни уместно «…с разумной долей скептицизма вглядываться в старые советские объяснения сути исторических явлений. Так, например, отношение к революционным потрясениям 1917 года не как к великой трагедии, а как к началу «светлого пути», в наши дни выглядит и неуместно, и архаично. Революция и Гражданская война были братоубийством, они необыкновенно дорого обошлись нашей стране и нашему народу. Речь идет не только о миллионах павших, не только о чудовищных материальных потерях, но также о падении нравственного чувства, о богоборческой и антицерковной политике победивших сил. Таким образом, всякого рода славословие в адрес революционного взрыва столь же неприемлемо, как поздравления со свадьбой в день похорон. В отношении социальных потрясений начала XX века уместны скорбь, молитвы о безвременно ушедших и стремление честно разобраться в том, что привело к этой катастрофе. Так вот, разбираясь с причинами катаклизма, стоит задуматься о том, что подобного рода сдвиги не происходят на фоне абсолютного духовного благополучия. Открытому революционному взрыву предшествовало длительное духовное развращение образованного класса. В итоге оно обеспечило революционерам, то есть врагам государства и Церкви, почти полную вседозволенность.     И русская литература, как ни тяжело говорить об этом, сыграла свою негативную роль в развращении общества. Разумеется, не вся, было достаточно исключений. Но в период так называемого Серебряного века нетрудно заметить нарастание печальных тенденций. Корнями же они уходят в эпохи, отстоящие от кануна революции на полстолетия, если не на столетие. Так, в обществе размывается идеал целомудрия. Распутство же в самом прямом и незамысловатом смысле этого слова, усилиями известных писателей и поэтов становится делом милым, приемлемым, чуть ли не частью общественной нормы. Литература обращается к темной мистике, не имеющей ни малейшей христианской основы. Внимание к языческой культуре, мифологии, вплоть до обрядов и мистерий дохристианской древности, растет. Повышается градус магизма, эзотеризма, и даже столь именитые поэты, как Валерий Яковлевич Брюсов, отдают ему дань. Напротив, идеал «общественного блага», «социальной справедливости», которые могут быть достигнуты путем сокрушительных ударов по государственному строю, оправдывается и даже находит прославление. Например, у Максима Горького. О существующем социуме  открыто и прямо писали: он «душен», в нем «не хватает свободы» и «всё прогнило». Что же касается Православия как духовной основы русского общества и Церкви как столпа веры, то немногие осмеливались возвысить голос в их пользу, в их оправдание. Напротив, Церковь оказывается предметом обличения. Так много говорится в предреволюционную эпоху о том, что Церковь не поддерживает ту самую «социальную справедливость», что она наполнена пустым «обрядоверием», а живая душа из нее ушла! Показательна в этом смысле позиция Льва Николаевича Толстого. Революция в очень значительной степени выросла изо всей этой «вольности» духовной. Русское общество, напитавшись идеалами ложной свободы и уйдя от свободы истинной, обрело судьбу евангельского «разделившегося дома». Иисус, обличая фарисеев, сказал: "Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит”. (Мф., 12:25). Итак, сначала дом, стоявший на камне, разделился и пал. Затем новый дом, построенный на песке, долго не простоял и рухнул, как и первый. Это печальные уроки, которые нельзя забывать, -- столь дорогой ценой они получены».

Доктор исторических наук, помощник председателя Издательского совета Русской Православной Церкви Д.М. Володихин сделал доклад «”Волноломы”. Творческие личности, противостоявшие духовному кризису в предреволюционной русской литературе. На примере К.Н. Леонтьева». Идеи, высказанные в докладе, таковы: «живыми волноломами», противостоявшими общему кризису в литературе, можно считать в первую очередь писателей, поэтов, публицистов, придерживавшихся (хотя бы часть своей творческой карьеры) христианского мировидения. Отсюда – и их консерватизм в культуре, и, время от времени, их консерватизм в социально-политической сфере. Среди них поздний Н.В. Гоголь (как автор «Выбранных мест из переписки с друзьями»), А.К. Толстой, И.А. Гончаров, Ф.М. Достоевский, Н.Н. Страхов, К.Н. Леонтьев, Н.С. Гумилёв (в позднем творчестве), а также позднее, уже в эмиграции  проявившие всю силу своего таланта, озаренного лучами христианского солнца, И.С. Шмелёв и Б.К.  Зайцев.  В каких-то вещах, не всегда и не везде (до 1870-х включительно) – Н.С. Лесков. Леонтьев, ключевая фигура христианского резистанса, во-первых, создал историософское православно-консервативное учение и, во-вторых, сыграл в литературе роль строгого православного консерватора, судящего современных собратьев по перу беспристрастно и глубоко верно.    

Эта его оценка рассеяна по множеству статей, эссе и заметок публицистического характера: «Два графа: Алексей Вронский и Лев Толстой», «Достоевский о русском дворянстве», «О всемирной любви. Речь Ф.М. Достоевского на Пушкинском празднике», «Страх Божий и любовь к человечеству. По поводу рассказа Л.Н. Толстого «Чем люди живы», «Тургенев и Маркевич», «Религия – краеугольный камень охранения» и т.д. Мировоззрение Леонтьева опирается на три тезиса: во-первых, основа всего в России – Православие, притом не «доработанное» писателями и философами, а учение Церкви во всей его полноте и именно так, как как оно сложилось, безо всяких умолчаний и самочинных добавлений; во-вторых, оригинальность русской мысли, оригинальность русской литературы немыслимы при движении в хвосте Европы; в-третьих, критическое направление литературы в целом ряде случаев нечестно и неправдоподобно, оно лишь плод определенной умственной тенденции, а  именно либеральной. Необходимо требовать честности от писателя, от художника. Литература имеет колоссальное влияние на умы, но мало в ней правды честного изображения русской действительности, без нарочитого ее «снижения». И художнику надо иметь смелость видеть в жизни красоту, прекрасное, а не только серую унылую обыденность, взывающую к перу «натуралиста».

Заместитель главного редактора «Царьград ТВ», кандидат исторических наук М.Б. Смолин и лауреат Патриаршей литературной премии имени А.Ю. Сегень говорили в одном ключе. Первый из них прямо назвал «холодной войной» противостояние социалистов с либералами защитникам России и веры. Он, кстати, отметил, что литератор с либеральным умонастроением живо меняется и начинает писать против революции и за Россию, лишь когда социальный катаклизм затронет его личные интересы. Примеры – Л.Н. Толстой, И.А. Бунин. С точки зрения А.Ю. Сегеня, это противостояние заметил еще Ф.И. Тютчев. И множество литераторов, прямо или косвенно вставших на сторону революции, «не воспринимало, не переваривало существующую Церковь». А.Ю. Сегень выразил сожаление о том, что умственное, изнутри, разрушение литературы не было пресечено. А сейчас, по его мнению, в нашей стране складывается совершенно аналогичная ситуация. Лауреат Патриаршей литературной премии О.А. Николаева проследила еще одно измерение этой войны: по ее словам, заумь авангардистов была симптомом и частью «метафизической войны с логосом». Элемент того же явления – мода ругать Россию, что прежде всего означало критику русской религиозной идеи. В первую очередь подвергались критике со стороны литераторов Православие, самодержавие и русский народ. Вместе с тем распространяется массовая романтизация порока и увлеченность спиритизмом, магией, восточными мистическими учениями. С точки зрения кандидата филологических наук, старшего преподавателя МФЮА А.Е. Черновой, предреволюционная литература из поколения в поколение сдвигалась в сторону негатива, бесконечной социальной критики. Этот негатив муссировался и в системе образования, включая гимназии. Писатель постепенно разучился «видеть образ Божий в человеке». Кандидат филологических наук, доцент Литературного института имени М. Горького Ю.М. Папян добавил ко всему этому еще и констатацию раскола литературоведения и языкознания в дореволюционный период, т.е. явление методически нездоровое.

Известный исторический публицист А.А. Музафаров совершенно обоснованно указал на то, что русская литература последних перед революцией десятилетий жила в эпоху открытий, изобретений, строительства новых городов и великих железных дорог. Но всё это ее не заинтересовало: ни созидательный труд, ни люди труда. К величайшим явлениям эпохи она осталась равнодушна, если не сказать слепа.

Три ярких выступления были посвящены крупным личностям эпохи Серебряного века. Лауреат премий имени Аполлона Кузьмина и «Просвещение через книгу» Н.В. Иртенина представила Л.Н. Андреева как писателя, в творчестве которого сконцентрировались все основные черты нравственного нездоровья и духовного тупика  русской литературы того времени. Это бунт против семьи, нравственных законов, политического строя – вплоть до оправдания террора и прямых призывов к душегубству; безбожие, доходящее до откровенного издевательства над христианством; суицидальность как «реализация права свободной личности». Кандидат исторических наук, член редколлегии журнала «Историческое обозрение» Г.А. Елисеев показал, что при всей славе «православного консерватора» В.В. Розанов демонстрирует явно материалистическую закваску в известнейших своих произведениях; никакой последовательности, связности и цельности в православном миросозерцании у него не было; отсюда – пароксизмы антихристианства и протуберанцы лжемессианизма в его литературно-философском творчестве. Доцент Литературного института имени М. Горького С.С. Арутюнов отметил черты эгоцентризма, имморализма и страстности, доходящей до порочности, в творчестве М.И. Цветаевой, ставшим одним из духовных символов эпохи.

Общее мнение участников конференции: русская литература несет значительную часть ответственности за революционный катаклизм 1917 года и его трагические последствия, поскольку подготовила духовную почву для социальных потрясений.

Конференция завершилась живой полемикой. В рамках дискуссии выступил, в частности, епископ Каскеленский Геннадий. Владыка Геннадий отметил тот факт, что дореволюционный русский писатель не торопился обратиться к Церкви, включая высшие ее авторитеты, за духовным окормлением, даже если храм и прославленный духовный наставник находились неподалеку от него. Сближения писателей и Церкви как тенденции, как массового явления, к сожалению, не происходило.

В ходе конференции Анастасия Евгеньевна Чернова, известный писатель и давний неутомимый помощник Церкви, была удостоена высокой награды – медали св. Епифания Премудрого.

Конференция прошла в рамках работы Комиссии межсоборного присутствия по вопросам общественной жизни, культуры, науки и информации.