Доклад заведующей Отделом русской классической литературы ИМЛИ РАН доктора филологических наук профессора М.И.Щербаковой на научном обучающем семинаре "Духовное наследие святителя Феофана Затворника".
Судьба духовного наследия свт. Феофана складывалась относительно благополучно — как при жизни преосвященного, так и после его смерти. Иначе и не должно было быть. Адресованные широкому кругу читателей, книги активно переиздавались и переиздаются в наши дни. Это, конечно, радует и служит основанием для следующего этапа — подготовки первого полного научного Собрания творений. Как известно, год назад и было принято решение об этом.
Что такое научное издание? Это результат специальной работы по подготовке текста произведения, изучению его истории, печатных и рукописных источников, комментированию.
Задачи такого издания:
· включить наследие автора или отдельный памятник в арсенал историко-филологических и богословских знаний;
· опубликовать научно подготовленный текст, т.е. созданный на основе тщательного обследования сохранившихся редакций и вариантов;
· снабдить критически установленный текст научным аппаратом, прежде всего комментарием.
Каким комментарием должно быть оснащено научное издание:
1. текстологическим, включающим творческую историю как историю обстоятельств создания памятника: зарождение замысла, его развитие, уточнение, приступы к работе, введение новых тем и проч.
К примеру, 14 сентября 1866 г. епископ Феофан сообщал Николаю Васильевичу Елагину: «Мне хорошо. Дюже хорошо. Переводить начал Добротолюбие — с греческого».
Спустя семь лет, в декабре 1873 тому же адресату: «Сборник мой, если охота, загадан на многие томы, чтоб составилась монашеская библиотека. Купи — и довольно. Все тут будет.
В апреле 1875: «И вздумал между делом приготовить второй том русского Добротолюбия. Первый уже готов».
Публикация Добротолюбия — это отдельная история.
Текстологический комментарий включает также историю текста, основанную на изучении сохранившихся редакций и вариантов, как рукописных, так и печатных.
2. В научном издании необходим историко-литературный, богословский, реальный, лингвистический комментарий — все они предполагают глубокое изучение буквально каждого слова, написанного свт. Феофаном и, следовательно, включаемого в состав Полного собрания его творений.
Раскрою эти понятия.
Реальный комментарий предназначен для разъяснения упомянутых в произведении, но забытых со временем событий и реалий, исторических имен и фактов, он указывает источники цитат, расшифровывает иносказания и авторские намеки, сопоставления, скрытые за реальными названиями, дает пояснения к аллюзиям и скрытым цитатам, восстанавливает пропущенные факты. Реальный комментарий исходит из контекста, поэтому главной его задачей остается толкование и установление точного смысла текста.
Лингвистический комментарий объясняет особенности языка произведения, слова и обороты речи, которые в современном русском языке не употребляются или употребляются в ином значении, специальную терминологию, диалектизмы, архаику и иноязычные заимствования. Лингвистический комментарий называют еще словарным. Часто сведения лингвистического комментария оформляются как подстрочные сноски.
Для комментариев нет общеобязательного объема помещаемых сведений. Это зависит от материалов и типа издания. Для первого научного издания необходим, конечно, более развернутый комментарий. При этом комментарий не должен становиться исследованием, хотя в некоторых случаях он может существенно дополнить его.
Как результат обращения к первоисточникам, документам и авторитетным справочным изданиям оказывается возможна не только проверка достоверности, а иногда и переосмысление бытовавших сведений.
Углубившись в размышления о научном издании, зададимся вопросом, что же лежит в основе столь важной и необъятной работы? Конечно, выявленные и научно доказанные факты жизни и трудов свт. Феофана. Это и есть надежная и прочная база готовящегося издания.
Самостоятельной разновидностью биографического жанра является Летопись жизни и трудов, над которой сразу же началась усердная работа. Уникальны возможности биохронологии по фундаментальному научному освоению материалов самого разного свойства и назначения.
Создаваемый сегодня свод документов, относящихся к жизни и трудам свт. Феофана — результат коллективных, совместных усилий всех сотрудников Феофановского проекта. При этом, такие подразделения, как текстологическая, архивная группы, библиографическая, комментаторская не только не конкурируют и не дублируют друг друга, но в определенных случаях дополняют результаты деятельности, обогащают Летопись и свои научные достижения новейшими открытиями и находками. Таким образом, научная база Феофановской группы день ото дня интенсивно обогащается неизвестными ранее материалами
По аналогии с научными изданиями текстов, делящимися на дипломатические (точно передающие текст источника) и критические (результат текстологических исследований), можно определить этапы работы над научной биографией свт. Феофана и в этой связи обратиться к проблеме полноты включения известного нам материала в состав Летописи.
Полнота состава публикуемых материалов определяется их предназначением и адресатом.
В настоящее время создается рабочая полная (наиполнейшая) версия. Принцип ее составления прост: мелочей не бывает, если иметь в виду возможное разнообразие аспектов будущих исследований. Все документы, свидетельства и материалы, попадающие в поле зрения составителей, находят свое место в этом хронологическом ряду. Несомненная ценность Летописи определяется включенными в нее труднодоступными источниками.
Однако надо помнить, что научный подход отличается критическим осмыслением материала, его отбором, классификацией и анализом. Конечно, возникает и другая проблема: допустимости, меры и степени воздействия исследователя на историческую достоверность документов. Но все ли потребно в справочном научном издании? Здесь и должен проявиться талант исследователя: без грубого вмешательства в материал и сомнительных его интерпретаций отказаться от мелких подробностей, детализаций и повторов, сократить цитирование, а в некоторых случаях — излишнее перечисление имен и названий, не представляющих широкого интереса. С учетом этих обстоятельств будет проходить второй этап работы, вестись подготовка Летописи жизни и трудов свт. Феофана к изданию в ее книжном варианте.
Каковы основные источники Летописи?
Во-первых, это официальные документы, официальная переписка — поскольку свт. Феофан в период с 1841 по 1866 гг. занимал ключевые посты в дипломатических, образовательных структурах Русской Православной Церкви и в Церковной иерархии.
Напомню: в разные годы жизнь святителя Феофана была связана с Киево-Печерской Лаврой и Киево-Софийским духовным училищем, Новгородской Духовной семинарией, Петербургской Духовной Академией, с первой Русской Духовной миссией в Иерусалиме, с лаврой преподобного Саввы в Палестине, с русским посольством в Константинополе. На посту ректора Санкт-Петербургской духовной академии архимандрит Феофан усилил ее научный авторитет, активно занимался богословской и редакторской работой, встречался с видными учеными и государственными деятелями. Семь лет (1859–1866) посвятил епископ Феофан окормлению двух самых многолюдных и обширных епархий России — Тамбовской и Владимирской.
Еще один источник — переписка святителя, т. е. его письма и письма к нему, а также письма других лиц, т.е. упоминания о свт. Феофане в письмах современников. Полторы тысячи писем преосвященного вошли в восемь выпусков, изданных по материалам публикаций в журнале «Душеполезное чтение». Эту коллекцию составляют письма свт. Феофана, присланные, как правило, в копиях их обладателями, корреспондентами преосвященного или их наследниками. Есть и отдельный том позднее выявленных писем. В дополнение к этому богатству наши сотрудники обнаруживают все новые и новые. Письма, обладая особой документально-исторической значимостью, неопровержимо свидетельствуют о масштабе личности преосвященного. Особая академическая тщательность подготовки писем нужна и потому, что в них отражены насущные духовные потребности современного общества и заключены зерна творений святителя. В Полном собрании творений письмам свт. Феофана отведены специальные тома. Число их может быть названо лишь приблизительно.
Автопризнания, дополняющие наши знания и дающие направление исследованиям, содержатся и в трудах свт. Феофана.
Кроме того, мало освоенным источником является комплекс мемуаров, рассеянных по редким книжным и периодическим изданиям.
Приведу пример.
Летние месяцы 1854 г. святитель Феофан провел в Италии. Это случилось, когда первая Русская Духовная Миссия, членом которой он состоял с 1847 по 1855 гг., покинула Иерусалим в связи с начавшейся Крымской войной.
Спустя год, 18 ноября 1855 г., недавно возведенный в сан архимандрит Феофан в письме к архимандриту Петру, в то время инспектору Киевской духовной семинарии, так излагал свои итальянские впечатления: «Вашего желания — знать некие подробности о нашем шатании (разумеется, главным образом, возвращение из Иерусалима) не в силах удовлетворить. Все почти забыл. Там не замечал карандашиком, ибо с нами была книжка… она у о. Порфирия. Кое-что разве понемногу. На первый раз Венеция. Видеть надобно. Описать нельзя. Город на воде или в воде. — Вместо колесниц — гондолки». Далее архимандрит Феофан знакомит с достопримечательностями храма св. Марка: «В ризнице храма есть вещи, взятые из Константинополя из Софийского храма: икона Богоматери и другое многое… не помню. Подсвечники золотые — большие префигурные. В другой ризнице — три креста с животворящим древом — Константина, Елены, Ирины; спица из тернового венца, — один из гвоздей, коим пригвожден был Спаситель ко кресту, и сосуды с частицами разных мощей. Налево в храме есть чудотворная икона, писаная евангелистом Лукою, открываемая только в субботу. Больше о храме ничего не помню. Храм огромен и благоговение рождает. Из мозаических картин (ими только верхняя часть покрыта) есть и новые — изящные. Старые скудны видом. Изображают историю священную Ветхого и Нового Завета по частям — и пустынножители есть… и восточные паче. — Многие церкви мы осматривали. Есть картины загляденье… и уборка храмов — диво… Один монастырский храм — диво. Из разноцветного мрамора сделаны по местам занавески, — так дерни… В одном храме мощи св. Саввы — только грудь с головою и ноги от колен. Прочего нет, отчего кажется малым. В другом — св. Афанасия — цельны — и св. Иоанна Милостивого в 3 храме… тоже цельны. Все они в боковых приделах над престолами в нишах и за стеклом. Но нам позволили стать на коленах на престоле и посмотреть поближе и поцеловать хоть стекло. Вид мощей — мрачен. Головки и частички ножек открыты. — Дворец дожа великолепен и огромен. Не помню, что там… Да… Показывали около него темницу, в коей во времена республики упрятывались преступники, — и место, где машинкою отсекалась во мгновение ока голова… — Что еще? совершенно все забыл… Большой канал изгибами проходит сквозь город. Гуляли по вечерам. На нем все прежние знатнейшие домы, но пустеют и ветшают без поддержки. Там есть греческая церквовь… штат греческий и митрополит Венедикт — 90-летний старец... Мы обедали у него. Он был глава далматинских христиан православных; но грех ради… хотел в католичество — едва убрали. Получает пенсию от австрийского правительства. Теперь он православен. Ну, теперь все истощилось! И довольно?»
В ту пору еще иеромонах, Феофан возвращался из Иерусалима в Петербург вместе с архимандритом Порфирием (Успенским), главой Миссии и просвещённейшим человеком своего времени. Прекрасный знаток истории искусств, архимандрит Порфирий не упустил возможность продлить возвратный путь в Россию. В итальянских городах он намеревался еще раз прикоснуться к христианским святыням, насладиться шедеврами живописи и архитектуры.
Впечатления архимандрита Порфирия, его путевые заметки и дневниковые записи составили основу «Книги бытия моего», изданной в восьми томах в 1894 г. Императорской Академией наук под редакцией П.А. Сырку. Издание довольно редкое. Сообщенные архимандритом Порфирием сведения дают возможность восстановить многие подробности итальянских маршрутов святителя Феофана, оставивших несомненный след в его жизни. Позднее, имея особое попечение о художественных школах иконописи, святитель не раз вспоминал увиденное в Италии.
Итальянское путешествие святителя Феофана складывалось, если проследить по карте, весьма замысловато.
Триест – Венеция – Падуя – Милан – вновь Венеция – далее Анкона. Из Анконы путешественники повторили маршрут, проделанный пешком за 130 лет до них Василием Барским: в Лоретто, оттуда в Толентино и, наконец, в Сполетто, т.е. через Апеннины в Рим.
В Риме члены Русской Духовной миссии провели неполных три недели. Оттуда в дилижансе в Чивитту-Веккию. Далее — морем в Ливорно. Продолжить маршрут планировалось через Пизу, Флоренцию, Геную и Турин, где надеялись видеть плащаницу. Но проезд в Турин без визы сардинского посланника был невозможен, а ее-то и не было у русских путешественников. Оставался один выход: возвращаться в Россию через австрийские владения. 31 июня выехали из Генуи в Новару. Оттуда в дилижансе — в Милан. Завершилось итальянское путешествие уже известным путем в Венецию и затем в Триест, откуда 10 августа 1854 г. члены Русской Духовной Миссии отбыли в славянский Ляйбах, по пути в Вену.
Архимандрита Порфирия, ведшего путевой дневник, занимали не столько люди, сколько «изящные искусства, зодчество, ваяние и живопись». Между тем он передает одно любопытное предание, ставшее известным и иеромонаху Феофану. «В Анконе есть греческая церковь. Она помещается в доме. Я видел ее. Мала и бедна. Староста ее, грек соленый, познакомил меня с судьбою ее. <…> Наша великая княгиня Мария Николаевна в бытность свою в Анконе сжалилась над бедностью церкви, о которой идет речь, и выпросила у державного родителя своего 450 талеров на ежегодное содержание ее. Когда в начале июня месяца 1849 года австрийцы бомбардировали Анкону, тогда одна бомба их упала в эту церковь, разорвалась и повредила все, кроме портрета государя Николая Павловича. Я видел этот портрет. Он висит над местом, где продают церковные свечи» (ч. V, с. 432).
Еще одна запись из путевого дневника архимандрита Порфирия: «Дом нашего посольства хорош. В нем комнаты устроены по одной линии — одна за другою. В конце их — церковь. На пути к ней стоит козел, изваянный из мрамора. Кстати он тут. Видишь его и не хочешь быть козлищем на страшном суде Христовом». Мимо этого козла и, не исключено, что с подобными размышлениями, неоднократно проходил по коридору посольского дома иеромонах Феофан.
В прогулках по Риму путешественников сопровождал дьякон посольской церкви, знаток древнего города. Они ежедневно посещали древние церкви, иные по два и по три раза, рассматривали священную живопись, мозаическую, на дереве и полотне, обозревали подземельные усыпальницы первых христиан, библиотеки, храмины изящных искусств, остатки языческих древностей.
Обозрению Ватикана и храма св. Петра были посвящены многие часы нескольких дней. Глубокое впечатление произвели на путешественников места, связанные по преданию со святым апостолом Павлом.
Посетили живших в Риме русских художников, видели их работы.
Завершилось пребывание в Риме 12 июня аудиенцией архимандрита Порфирия и иеромонаха Феофана у папы Римского Пия IX. Это малоизвестный факт. Но подробнейшее описание самой аудиенции и подготовки к ней содержится в путевом дневнике архимандрита Порфирия.
Иеромонаху Феофану был задан один вопрос: где он родился? За него ответил архимандрит Порфирий: в одном селе епархии Орловской. «О, Россия так велика, — сказал папа, — что я не знаю, где находится эта епархия. — После сего святый отец наклонил свою голову в знак окончания аудиенции и, сказав нам обоим: да будет воля Божия над вами, — протянул свою руку по столу. Мы поцеловали ее благоговейно и, поклонившись ему, вышли из кабинета его».
От папы гостей провели к кардиналу Антонелли. Вечером русские путешествениики выехали из Рима.
Когда в Пизе на вокзале железной дороги члены Русской Духовной миссии ожидали поезд во Флоренцию, произошел забавный случай. Одна молодая барыня, увидев их, спросила своего кавалера, кто это? Он ответил. — Да русские разве христиане! — возразила она ему. — Весьма давние, — сказал он ей. — А я слыхала, что они татары и даже людоеды. — Звонок помешал услышать дальнейшее обсуждение. В этой связи архимандрит Порфирий припомнил, что в 1844 г. один француз, ехавший с ним на Иордан и к Мертвому морю, называл его казаком; в 1845 г. коптский патриарх в своем поручительном письме к подчиненным ему в Египте епископам прописал, что Порфирий — архимандрит, митрополит и милорд российской церкви; в Ватикане назвали их кальвинистами, а в Пизе татарами и даже людоедами. «За кого-то примут меня во Флоренции?» — воскликнул в завершении архимандрит.
Еще один забавный разговор. Какая-то пара говорила о них по-французски. Напомню, что иеромонах Феофан в Иерусалиме начал изучать этот язык, т.о. понимал разговор. Итак, дама спросила своего кавалера: Что за люди идут перед нами? — Это китайские купцы, — ответил он.
Выявленные в биографических записках архимандрита Порфирия факты — эти, забавные, и другие, более серьезные, — лишь начальное звено богатой перспективы комплексного исследования.
Как видим, широкое цитирование источников расширяет границы предназначения Летописи. Из справочника она способна превратиться в книгу для познавательного чтения, погружающую в атмосферу и колорит эпохи.
Где приходится искать источники биографических сведений? Если бы на поставленный вопрос мы ответили: повсюду, — то мало бы погрешили против истины.
Энергичная работа предпринята архивной группой Феофановского проекта. Недоступными для исследователей и в значительной своей части забытыми оставались документы, сохранившиеся в государственных архивах. Сегодня освоены фонды архивохранилищ Москвы, Петербурга, Тамбова, Киева. В ближайших планах — продолжение этой работы и расширение поля деятельности. Библиографы буквально прочесывают русскую периодику XIX в., выявляя, к нашей безусловной радости, существенные дополнения к тому, чем мы располагали до сих пор. Но и это направление по сути еще в начале пути.
Вернемся к готовящемуся изданию. Научная биография оказывается незаменима при создании не только комментария, но и других составляющих его аппарата.
Так, различного типа указатели, которыми снабжаются тома и которые призваны быть в определенном смысле ключом в работе с материалом, — это плоть от плоти научной биографической базы.
Основной указатель издания – именной (не аннотированный или аннотированный); он содержит перечень реальных лиц. Часто включает и названия (журналов, газет, организаций). Распространены указатели предметные, терминологические, географические, диалектных слов и проч. В них в алфавитном порядке в виде кратких и емких сведений расположен справочный материал.
Работа над указателями только-только началась. И в своем выступлении я воспользуюсь композиционным приемом открытого финала: покажу, какого рода загадки лежат сейчас на рабочих столах сотрудников Феофавновского проекта. Загадки связаны с именами тех, кто был включен в орбиту пастырского попечения преосвященного.
Некто N. — корреспондент преосвященного Феофана; о переписке сообщил в редакцию журнала «Душеполезное чтение» наместник Николо-Радовицкого монастыря о. Даниил.
В письме к о. Тихону от 23 октября 1876 г. святитель Феофан, вероятно, о нем писал: «О N… помню… (из окончивших курс семинарии — Ред.) Он немножко и жил на В<алааме?>… Но все же надо ухо остро держать. В монастырь или во священники ему? Пусть сам решит. А отвлеченно судя, конечно, в монахи лучше… Коли слаб здоровьем, и подавно лучше. Но все пусть рассудит хорошенько и скрепит себя крепким, как смерть, решением».
Некто Анна Васильевна — упомянута в письме епископа Феофана от 27 января 1882 г. как член [тамбовского?] семейства (мать хозяйки дома); зять — Яков Егорович. В семье известно имя Веры Алексеевны Колобовой. Епископ благословляет их «торговые дела». Весной 1890 члены семьи побывали во Святом Граде.
Михаил Борисов — учитель иконописи в Тамбовской духовной семинарии в 1860 г.
Дмитрий Афанасьевич Жданов — протоиерей и настоятель Киевской Сретенской (Скорбящей) церкви, магистр X курса Киевской духовной академии и земляк преосвященного Феофана по Орловской духовной семинарии. (Корольков, с. 2). Товарищ преосвященного Феофана по Духовной академии (Корольков, с. 74). В письме к Первухину от 15 ноября 1876 г. преосвященный Феофан писал: «Поклонитесь о. Димитрию и о. Николаю… спаси их Господи! Добрые пастыри!» (Корольков, с. 50). К о. Димитрию Жданову в качестве помощника настоятеля перевели в 1887 г. прот. Н.И. Флоринского из Софийского собора.
Итак, биографическая канва, столь важная для научного издания творений свт. Феофана постепенно обретает густоту и плотность. Работы — непочатый край. И она продолжается.