08.07.2011
Доклад заведующей Отделом русской классической литературы ИМЛИ РАН доктора филологических наук профессора М.И.Щербаковой на научном обучающем семинаре "Духовное наследие святителя Феофана Затворника".
Судьба духовного наследия свт. Феофана складывалась относительно благополучно — как при жизни преосвященного, так и после его смерти. Иначе и не должно было быть. Адресованные широкому кругу читателей, книги активно переиздавались и переиздаются в наши дни. Это, конечно, радует и служит основанием для следующего этапа — подготовки первого полного научного Собрания творений. Как известно, год назад и было принято решение об этом.
Что такое научное издание? Это результат специальной работы по подготовке текста произведения, изучению его истории, печатных и рукописных источников, комментированию.
Задачи такого издания:
· включить наследие автора или отдельный памятник в арсенал историко-филологических и богословских знаний;
· опубликовать научно подготовленный текст, т.е. созданный на основе тщательного обследования сохранившихся редакций и вариантов;
· снабдить критически установленный текст научным аппаратом, прежде всего комментарием.
Каким комментарием должно быть оснащено научное издание:
1. текстологическим, включающим творческую историю как историю обстоятельств создания памятника: зарождение замысла, его развитие, уточнение, приступы к работе, введение новых тем и проч.
К примеру, 14 сентября 1866 г. епископ Феофан сообщал Николаю Васильевичу Елагину: «Мне хорошо. Дюже хорошо. Переводить начал Добротолюбие — с греческого».
Спустя семь лет, в декабре 1873 тому же адресату: «Сборник мой, если охота, загадан на многие томы, чтоб составилась монашеская библиотека. Купи — и довольно. Все тут будет.
В апреле 1875: «И вздумал между делом приготовить второй том русского Добротолюбия. Первый уже готов».
Публикация Добротолюбия — это отдельная история.
Текстологический комментарий включает также историю текста, основанную на изучении сохранившихся редакций и вариантов, как рукописных, так и печатных.
2. В научном издании необходим историко-литературный, богословский, реальный, лингвистический комментарий — все они предполагают глубокое изучение буквально каждого слова, написанного свт. Феофаном и, следовательно, включаемого в состав Полного собрания его творений.
Раскрою эти понятия.
Реальный комментарий предназначен для разъяснения упомянутых в произведении, но забытых со временем событий и реалий, исторических имен и фактов, он указывает источники цитат, расшифровывает иносказания и авторские намеки, сопоставления, скрытые за реальными названиями, дает пояснения к аллюзиям и скрытым цитатам, восстанавливает пропущенные факты. Реальный комментарий исходит из контекста, поэтому главной его задачей остается толкование и установление точного смысла текста.
Лингвистический комментарий объясняет особенности языка произведения, слова и обороты речи, которые в современном русском языке не употребляются или употребляются в ином значении, специальную терминологию, диалектизмы, архаику и иноязычные заимствования. Лингвистический комментарий называют еще словарным. Часто сведения лингвистического комментария оформляются как подстрочные сноски.
Для комментариев нет общеобязательного объема помещаемых сведений. Это зависит от материалов и типа издания. Для первого научного издания необходим, конечно, более развернутый комментарий. При этом комментарий не должен становиться исследованием, хотя в некоторых случаях он может существенно дополнить его.
Как результат обращения к первоисточникам, документам и авторитетным справочным изданиям оказывается возможна не только проверка достоверности, а иногда и переосмысление бытовавших сведений.
Углубившись в размышления о научном издании, зададимся вопросом, что же лежит в основе столь важной и необъятной работы? Конечно, выявленные и научно доказанные факты жизни и трудов свт. Феофана. Это и есть надежная и прочная база готовящегося издания.
Самостоятельной разновидностью биографического жанра является Летопись жизни и трудов, над которой сразу же началась усердная работа. Уникальны возможности биохронологии по фундаментальному научному освоению материалов самого разного свойства и назначения.
Создаваемый сегодня свод документов, относящихся к жизни и трудам свт. Феофана — результат коллективных, совместных усилий всех сотрудников Феофановского проекта. При этом, такие подразделения, как текстологическая, архивная группы, библиографическая, комментаторская не только не конкурируют и не дублируют друг друга, но в определенных случаях дополняют результаты деятельности, обогащают Летопись и свои научные достижения новейшими открытиями и находками. Таким образом, научная база Феофановской группы день ото дня интенсивно обогащается неизвестными ранее материалами
По аналогии с научными изданиями текстов, делящимися на дипломатические (точно передающие текст источника) и критические (результат текстологических исследований), можно определить этапы работы над научной биографией свт. Феофана и в этой связи обратиться к проблеме полноты включения известного нам материала в состав Летописи.
Полнота состава публикуемых материалов определяется их предназначением и адресатом.
В настоящее время создается рабочая полная (наиполнейшая) версия. Принцип ее составления прост: мелочей не бывает, если иметь в виду возможное разнообразие аспектов будущих исследований. Все документы, свидетельства и материалы, попадающие в поле зрения составителей, находят свое место в этом хронологическом ряду. Несомненная ценность Летописи определяется включенными в нее труднодоступными источниками.
Однако надо помнить, что научный подход отличается критическим осмыслением материала, его отбором, классификацией и анализом. Конечно, возникает и другая проблема: допустимости, меры и степени воздействия исследователя на историческую достоверность документов. Но все ли потребно в справочном научном издании? Здесь и должен проявиться талант исследователя: без грубого вмешательства в материал и сомнительных его интерпретаций отказаться от мелких подробностей, детализаций и повторов, сократить цитирование, а в некоторых случаях — излишнее перечисление имен и названий, не представляющих широкого интереса. С учетом этих обстоятельств будет проходить второй этап работы, вестись подготовка Летописи жизни и трудов свт. Феофана к изданию в ее книжном варианте.
Каковы основные источники Летописи?
Во-первых, это официальные документы, официальная переписка — поскольку свт. Феофан в период с 1841 по 1866 гг. занимал ключевые посты в дипломатических, образовательных структурах Русской Православной Церкви и в Церковной иерархии.
Напомню: в разные годы жизнь святителя Феофана была связана с Киево-Печерской Лаврой и Киево-Софийским духовным училищем, Новгородской Духовной семинарией, Петербургской Духовной Академией, с первой Русской Духовной миссией в Иерусалиме, с лаврой преподобного Саввы в Палестине, с русским посольством в Константинополе. На посту ректора Санкт-Петербургской духовной академии архимандрит Феофан усилил ее научный авторитет, активно занимался богословской и редакторской работой, встречался с видными учеными и государственными деятелями. Семь лет (1859–1866) посвятил епископ Феофан окормлению двух самых многолюдных и обширных епархий России — Тамбовской и Владимирской.
Еще один источник — переписка святителя, т. е. его письма и письма к нему, а также письма других лиц, т.е. упоминания о свт. Феофане в письмах современников. Полторы тысячи писем преосвященного вошли в восемь выпусков, изданных по материалам публикаций в журнале «Душеполезное чтение». Эту коллекцию составляют письма свт. Феофана, присланные, как правило, в копиях их обладателями, корреспондентами преосвященного или их наследниками. Есть и отдельный том позднее выявленных писем. В дополнение к этому богатству наши сотрудники обнаруживают все новые и новые. Письма, обладая особой документально-исторической значимостью, неопровержимо свидетельствуют о масштабе личности преосвященного. Особая академическая тщательность подготовки писем нужна и потому, что в них отражены насущные духовные потребности современного общества и заключены зерна творений святителя. В Полном собрании творений письмам свт. Феофана отведены специальные тома. Число их может быть названо лишь приблизительно.
Автопризнания, дополняющие наши знания и дающие направление исследованиям, содержатся и в трудах свт. Феофана.
Кроме того, мало освоенным источником является комплекс мемуаров, рассеянных по редким книжным и периодическим изданиям.
Приведу пример.
Летние месяцы 1854 г. святитель Феофан провел в Италии. Это случилось, когда первая Русская Духовная Миссия, членом которой он состоял с 1847 по 1855 гг., покинула Иерусалим в связи с начавшейся Крымской войной.
Спустя год, 18 ноября 1855 г., недавно возведенный в сан архимандрит Феофан в письме к архимандриту Петру, в то время инспектору Киевской духовной семинарии, так излагал свои итальянские впечатления: «Вашего желания — знать некие подробности о нашем шатании (разумеется, главным образом, возвращение из Иерусалима) не в силах удовлетворить. Все почти забыл. Там не замечал карандашиком, ибо с нами была книжка… она у о. Порфирия. Кое-что разве понемногу. На первый раз Венеция. Видеть надобно. Описать нельзя. Город на воде или в воде. — Вместо колесниц — гондолки». Далее архимандрит Феофан знакомит с достопримечательностями храма св. Марка: «В ризнице храма есть вещи, взятые из Константинополя из Софийского храма: икона Богоматери и другое многое… не помню. Подсвечники золотые — большие префигурные. В другой ризнице — три креста с животворящим древом — Константина, Елены, Ирины; спица из тернового венца, — один из гвоздей, коим пригвожден был Спаситель ко кресту, и сосуды с частицами разных мощей. Налево в храме есть чудотворная икона, писаная евангелистом Лукою, открываемая только в субботу. Больше о храме ничего не помню. Храм огромен и благоговение рождает. Из мозаических картин (ими только верхняя часть покрыта) есть и новые — изящные. Старые скудны видом. Изображают историю священную Ветхого и Нового Завета по частям — и пустынножители есть… и восточные паче. — Многие церкви мы осматривали. Есть картины загляденье… и уборка храмов — диво… Один монастырский храм — диво. Из разноцветного мрамора сделаны по местам занавески, — так дерни… В одном храме мощи св. Саввы — только грудь с головою и ноги от колен. Прочего нет, отчего кажется малым. В другом — св. Афанасия — цельны — и св. Иоанна Милостивого в 3 храме… тоже цельны. Все они в боковых приделах над престолами в нишах и за стеклом. Но нам позволили стать на коленах на престоле и посмотреть поближе и поцеловать хоть стекло. Вид мощей — мрачен. Головки и частички ножек открыты. — Дворец дожа великолепен и огромен. Не помню, что там… Да… Показывали около него темницу, в коей во времена республики упрятывались преступники, — и место, где машинкою отсекалась во мгновение ока голова… — Что еще? совершенно все забыл… Большой канал изгибами проходит сквозь город. Гуляли по вечерам. На нем все прежние знатнейшие домы, но пустеют и ветшают без поддержки. Там есть греческая церквовь… штат греческий и митрополит Венедикт — 90-летний старец... Мы обедали у него. Он был глава далматинских христиан православных; но грех ради… хотел в католичество — едва убрали. Получает пенсию от австрийского правительства. Теперь он православен. Ну, теперь все истощилось! И довольно?»
В ту пору еще иеромонах, Феофан возвращался из Иерусалима в Петербург вместе с архимандритом Порфирием (Успенским), главой Миссии и просвещённейшим человеком своего времени. Прекрасный знаток истории искусств, архимандрит Порфирий не упустил возможность продлить возвратный путь в Россию. В итальянских городах он намеревался еще раз прикоснуться к христианским святыням, насладиться шедеврами живописи и архитектуры.
Впечатления архимандрита Порфирия, его путевые заметки и дневниковые записи составили основу «Книги бытия моего», изданной в восьми томах в 1894 г. Императорской Академией наук под редакцией П.А. Сырку. Издание довольно редкое. Сообщенные архимандритом Порфирием сведения дают возможность восстановить многие подробности итальянских маршрутов святителя Феофана, оставивших несомненный след в его жизни. Позднее, имея особое попечение о художественных школах иконописи, святитель не раз вспоминал увиденное в Италии.
Итальянское путешествие святителя Феофана складывалось, если проследить по карте, весьма замысловато.
Триест – Венеция – Падуя – Милан – вновь Венеция – далее Анкона. Из Анконы путешественники повторили маршрут, проделанный пешком за 130 лет до них Василием Барским: в Лоретто, оттуда в Толентино и, наконец, в Сполетто, т.е. через Апеннины в Рим.
В Риме члены Русской Духовной миссии провели неполных три недели. Оттуда в дилижансе в Чивитту-Веккию. Далее — морем в Ливорно. Продолжить маршрут планировалось через Пизу, Флоренцию, Геную и Турин, где надеялись видеть плащаницу. Но проезд в Турин без визы сардинского посланника был невозможен, а ее-то и не было у русских путешественников. Оставался один выход: возвращаться в Россию через австрийские владения. 31 июня выехали из Генуи в Новару. Оттуда в дилижансе — в Милан. Завершилось итальянское путешествие уже известным путем в Венецию и затем в Триест, откуда 10 августа 1854 г. члены Русской Духовной Миссии отбыли в славянский Ляйбах, по пути в Вену.
Архимандрита Порфирия, ведшего путевой дневник, занимали не столько люди, сколько «изящные искусства, зодчество, ваяние и живопись». Между тем он передает одно любопытное предание, ставшее известным и иеромонаху Феофану. «В Анконе есть греческая церковь. Она помещается в доме. Я видел ее. Мала и бедна. Староста ее, грек соленый, познакомил меня с судьбою ее. <…> Наша великая княгиня Мария Николаевна в бытность свою в Анконе сжалилась над бедностью церкви, о которой идет речь, и выпросила у державного родителя своего 450 талеров на ежегодное содержание ее. Когда в начале июня месяца 1849 года австрийцы бомбардировали Анкону, тогда одна бомба их упала в эту церковь, разорвалась и повредила все, кроме портрета государя Николая Павловича. Я видел этот портрет. Он висит над местом, где продают церковные свечи» (ч. V, с. 432).
Еще одна запись из путевого дневника архимандрита Порфирия: «Дом нашего посольства хорош. В нем комнаты устроены по одной линии — одна за другою. В конце их — церковь. На пути к ней стоит козел, изваянный из мрамора. Кстати он тут. Видишь его и не хочешь быть козлищем на страшном суде Христовом». Мимо этого козла и, не исключено, что с подобными размышлениями, неоднократно проходил по коридору посольского дома иеромонах Феофан.
В прогулках по Риму путешественников сопровождал дьякон посольской церкви, знаток древнего города. Они ежедневно посещали древние церкви, иные по два и по три раза, рассматривали священную живопись, мозаическую, на дереве и полотне, обозревали подземельные усыпальницы первых христиан, библиотеки, храмины изящных искусств, остатки языческих древностей.
Обозрению Ватикана и храма св. Петра были посвящены многие часы нескольких дней. Глубокое впечатление произвели на путешественников места, связанные по преданию со святым апостолом Павлом.
Посетили живших в Риме русских художников, видели их работы.
Завершилось пребывание в Риме 12 июня аудиенцией архимандрита Порфирия и иеромонаха Феофана у папы Римского Пия IX. Это малоизвестный факт. Но подробнейшее описание самой аудиенции и подготовки к ней содержится в путевом дневнике архимандрита Порфирия.
Иеромонаху Феофану был задан один вопрос: где он родился? За него ответил архимандрит Порфирий: в одном селе епархии Орловской. «О, Россия так велика, — сказал папа, — что я не знаю, где находится эта епархия. — После сего святый отец наклонил свою голову в знак окончания аудиенции и, сказав нам обоим: да будет воля Божия над вами, — протянул свою руку по столу. Мы поцеловали ее благоговейно и, поклонившись ему, вышли из кабинета его».
От папы гостей провели к кардиналу Антонелли. Вечером русские путешествениики выехали из Рима.
Когда в Пизе на вокзале железной дороги члены Русской Духовной миссии ожидали поезд во Флоренцию, произошел забавный случай. Одна молодая барыня, увидев их, спросила своего кавалера, кто это? Он ответил. — Да русские разве христиане! — возразила она ему. — Весьма давние, — сказал он ей. — А я слыхала, что они татары и даже людоеды. — Звонок помешал услышать дальнейшее обсуждение. В этой связи архимандрит Порфирий припомнил, что в 1844 г. один француз, ехавший с ним на Иордан и к Мертвому морю, называл его казаком; в 1845 г. коптский патриарх в своем поручительном письме к подчиненным ему в Египте епископам прописал, что Порфирий — архимандрит, митрополит и милорд российской церкви; в Ватикане назвали их кальвинистами, а в Пизе татарами и даже людоедами. «За кого-то примут меня во Флоренции?» — воскликнул в завершении архимандрит.
Еще один забавный разговор. Какая-то пара говорила о них по-французски. Напомню, что иеромонах Феофан в Иерусалиме начал изучать этот язык, т.о. понимал разговор. Итак, дама спросила своего кавалера: Что за люди идут перед нами? — Это китайские купцы, — ответил он.
Выявленные в биографических записках архимандрита Порфирия факты — эти, забавные, и другие, более серьезные, — лишь начальное звено богатой перспективы комплексного исследования.
Как видим, широкое цитирование источников расширяет границы предназначения Летописи. Из справочника она способна превратиться в книгу для познавательного чтения, погружающую в атмосферу и колорит эпохи.
Где приходится искать источники биографических сведений? Если бы на поставленный вопрос мы ответили: повсюду, — то мало бы погрешили против истины.
Энергичная работа предпринята архивной группой Феофановского проекта. Недоступными для исследователей и в значительной своей части забытыми оставались документы, сохранившиеся в государственных архивах. Сегодня освоены фонды архивохранилищ Москвы, Петербурга, Тамбова, Киева. В ближайших планах — продолжение этой работы и расширение поля деятельности. Библиографы буквально прочесывают русскую периодику XIX в., выявляя, к нашей безусловной радости, существенные дополнения к тому, чем мы располагали до сих пор. Но и это направление по сути еще в начале пути.
Вернемся к готовящемуся изданию. Научная биография оказывается незаменима при создании не только комментария, но и других составляющих его аппарата.
Так, различного типа указатели, которыми снабжаются тома и которые призваны быть в определенном смысле ключом в работе с материалом, — это плоть от плоти научной биографической базы.
Основной указатель издания – именной (не аннотированный или аннотированный); он содержит перечень реальных лиц. Часто включает и названия (журналов, газет, организаций). Распространены указатели предметные, терминологические, географические, диалектных слов и проч. В них в алфавитном порядке в виде кратких и емких сведений расположен справочный материал.
Работа над указателями только-только началась. И в своем выступлении я воспользуюсь композиционным приемом открытого финала: покажу, какого рода загадки лежат сейчас на рабочих столах сотрудников Феофавновского проекта. Загадки связаны с именами тех, кто был включен в орбиту пастырского попечения преосвященного.
Некто N. — корреспондент преосвященного Феофана; о переписке сообщил в редакцию журнала «Душеполезное чтение» наместник Николо-Радовицкого монастыря о. Даниил.
В письме к о. Тихону от 23 октября 1876 г. святитель Феофан, вероятно, о нем писал: «О N… помню… (из окончивших курс семинарии — Ред.) Он немножко и жил на В<алааме?>… Но все же надо ухо остро держать. В монастырь или во священники ему? Пусть сам решит. А отвлеченно судя, конечно, в монахи лучше… Коли слаб здоровьем, и подавно лучше. Но все пусть рассудит хорошенько и скрепит себя крепким, как смерть, решением».
Некто Анна Васильевна — упомянута в письме епископа Феофана от 27 января 1882 г. как член [тамбовского?] семейства (мать хозяйки дома); зять — Яков Егорович. В семье известно имя Веры Алексеевны Колобовой. Епископ благословляет их «торговые дела». Весной 1890 члены семьи побывали во Святом Граде.
Михаил Борисов — учитель иконописи в Тамбовской духовной семинарии в 1860 г.
Дмитрий Афанасьевич Жданов — протоиерей и настоятель Киевской Сретенской (Скорбящей) церкви, магистр X курса Киевской духовной академии и земляк преосвященного Феофана по Орловской духовной семинарии. (Корольков, с. 2). Товарищ преосвященного Феофана по Духовной академии (Корольков, с. 74). В письме к Первухину от 15 ноября 1876 г. преосвященный Феофан писал: «Поклонитесь о. Димитрию и о. Николаю… спаси их Господи! Добрые пастыри!» (Корольков, с. 50). К о. Димитрию Жданову в качестве помощника настоятеля перевели в 1887 г. прот. Н.И. Флоринского из Софийского собора.
Итак, биографическая канва, столь важная для научного издания творений свт. Феофана постепенно обретает густоту и плотность. Работы — непочатый край. И она продолжается.