06.06.2011

Что такое комильфо?

Она была нетороплива,

Не холодна, не говорлива,

Без взора наглого для всех,

Без притязаний на успех,

Без этих маленьких ужимок,

Без подражательных затей,

Все тихо, просто было в ней,

Она казалась верный снимок

Du comme il faut …(Шишков, прости,

Не знаю, как перевести).

А.С. Пушкин. «Евгений Онегин»

Перечитывая Пушкина, удивляешься каждый раз той глубине и яркости таланта, способного всего одним предложением объемно, четко и просто показать характер человека. Сколько всего, оказывается, можно много поместить в одну фразу. Даже диспуты с Шишковым, боровшимся против использования иностранных слов и выражений, увековечены здесь, запечатлены легко и непринужденно. И в этой легкости и простоте сила ярких, незабываемых литературных образов, находивших отклик в душах современников поэта и побуждающих далеких потомков читать его произведения, говорить, писать о поэте спустя много лет.

Увы, сейчас мы живем в век поверхностного взгляда на историю и культуру. Мы говорим быстро, много, громко, сложно, научно, но нам не хватает слов, для того чтобы объяснить окружающим свои мысли, выразить то, что хотим сказать. Нас понимают все меньше и меньше. Каждый старается жить в своем маленьком водовороте забот. Все больше и больше времени уходит на просмотр телепрограмм, газет, журналов или страниц всемирной компьютерной паутины в надежде и стремлении хоть как-то унять тревогу перед будущим, попытаться понять окружающее, сохранить то общее, что может еще связывать нас с ближними, отдохнуть. Ведь жить сегодня становится все сложнее, ибо трансформации действительности все стремительнее и непредсказуемее. Но… не современность суетлива сама по себе, суетной делаем ее мы сами. И, прежде всего, мы сами суетливо непредсказуемы.

Настоящая беда в том, что сейчас главным образом совершенствуется техника, а не человек. Технических средств общения у нас появляются больше и больше, а люди становятся дальше друг от друга. Это потому, что душа человека деформируется, беднеет, способности сочувствовать, понимать, думать и рассуждать падают. И падают, низвергаются именно в духовном отношении, погружая нас в хаос суетного небытия.

Чем больше времени проходит с момента смерти человека, тем заметнее проявляются светлые стороны его души, потому что они менее всего поддаются тлению. Иной раз кажется, что даже образы, созданные классиками, не подвластны времени. Они притягивают наше внимание вновь и вновь, обнаруживая тщетность попыток материалистического объяснения их привлекательности. Тленно все в материальном мире. И со смертью человека остается только то, что в той или иной степени связывает нас с вечностью, с Жизнью, с Богом. Можно сказать, что остается только то, что вечно или как-то причастно Вечности. Чем больше человек стремиться к Богу, тем больше он притягивает людей.

И сейчас нас утешает всенародное почтение и внимание к А.С. Пушкину. Это не случайно, ведь в Пушкине мы видим два чуда. Первое – это редкий дар слова… Второе – это постоянное стремление поэта раскрыть талант наиболее полно, воплотить его в жизнь в самом высоком предназначении, как дар Божий. Это желание поэта быть более пророком, чем стихотворцем. Не искание славы и почестей, а возможность служения людям в своем призвании видел поэт. Не служить он не мог, ибо в те времена правило «служить верно» считалось непреложным, было нравственным законом того времени и входило в кодекс дворянской чести.

Батюшка сказал мне: «Прощай, Петр! Служи верно, кому присягнешь. Слушайся начальников, за их лаской не гоняйся. На службу не напрашивайся, от службы не отворачивайся. И помни пословицу: Береги платье снову, а честь смолоду» («Капитанская дочка»).

Понятие чести было, пожалуй, центральным в дворянской культуре.

Пушкин определял честь как готовность жертвовать всем для поддержания какого-нибудь правила, жертвовать даже с риском для жизни. Это требовало немалой храбрости, а также честности перед другими и перед самим собой.

Поэт пометил в своих записях наставление князя Потемкина своему племяннику Раевскому, будущему герою войны 1812 года: «Во-первых, старайся испытать, не трус ли ты? Если нет, то укрепляй врожденную смелость частым обхождением с неприятелем!».

Люди того времени были уверенны, что храбрость можно воспитать, выработать путем волевых усилий и тренировок.

Пушкин анализировал: «Чему учится дворянство? Независимости, храбрости, благородству (чести вообще). Не суть ли сии качества природные? Так; но образ жизни может их развить, усилить или задушить».

А вот, что писал Грибоедов: «Если бы я захотел, чтобы у меня был нос короче или длиннее, то это было бы глупо потому, что невозможно, в нравственном отношении, которое бывает иногда обманчиво физически для чувств, можно делать из себя все, говорю так, потому, что многое испытал над самим собой».

Тема самовоспитания, формирования характера, нравственного совершенствования характерна для всей дворянской культуры начала прошлого века.

У дворян заметна тяга к чему-то прекрасному, тяга к совершенству. Взгляните, что показывает Пушкин как образец прекрасного воспитания, безукоризненных манер и безупречного вкуса по европейским меркам (содержательный перевод comme il faut). Итак, Татьяна

Не суетлива (спокойна, рассудительна)

Не горда, не празднословна,

Скромна (есть такая добродетель: хранение очей)

Не тщеславна, не мечтательна, проста и естественна.

Если бы подобную характеристику молодой девице давали двумя веками раньше, то ее просто бы назвали благочестивой. Что ж, во времена, когда любовь к ближнему уступала место любезности и светской учтивости, в XIX веке в России уже не нашлось доступного и понятного слова для описания качеств загадочной русской души. То ли потому, что в России в те времена было малопонятным то, что считалось элитарным за границей, то ли это было общее правило того времени: искать все лучшее на Западе. Потом нравственный идеал жизни стало модным искать в народе, но меньше в Церкви и не в святоотеческом наследии.

Постепенно светская воспитанность российской элиты стала непозволительным упрощением православного благочестия.

Быть христианином значит быть таким человеком, которого Бог может не стыдиться. Такой человек вносит в мир свет – там где все потемнело, надежду – там, где только отчаяние и безнадежность, любовь – там, где горечь, безразличие, ненависть, ссоры, зависть, вражда, распри, расхождения. Очистив свой ум от недостойных мыслей, свое сердце от недостойных чувств, он вносит в жизнь чистоту, он из своей жизни исключил то, что позорит имя христианина, и позорит в конечном итоге Бога (Тертуллиан)

И среди дворян были подвижники благочестия; от своих предков они унаследовали особый склад характера, добродетельные черты которого развивали в себе. Но многие это делали вне Церкви и потому потерпели неудачу. Совсем не от того, что Бог разгневался на них, а потому что они отвергли Его помощь и спотыкались, падали в тех местах, миновать которые можно только в Церкви.

Так, в дворянской культуре становится редкостью осознание того, что истинная добродетель – это такой же дар Божий, такой же талант, как талант художника, поэта, писателя. Все усилия, все усердие человека состоит в том, чтобы испросить, вымолить этот дар у Бога и приложить старания для его укоренения, взращивания и плодоношения. Иначе душа зачахнет в сорняках и колючках. Может быть, поэтому понятие дворянской чести постепенно эволюционировало (точнее ре-эволюционировало) до тотальной гордости – корня всех последующих бед. Плоды этой страсти – власть темных сил, которые пытаются проникнуть в наши души и сейчас... Мы видим, что получается, как в начале XX века люди, неспособные к духовной борьбе, начали с осуждения друг друга, а потом бросились друг друга убивать… Сегодня мы еще можем осознать в полной мере, какое сокрушительное поражение потерпела светская дворянская культура, дворянское воспитание… Но пусть трудности, переносимые нами мужественно, вразумляют нас и учат постепенно обретать дар видеть истинные причины наших бед, укореняя веру, надежду, любовь в сердцах наших.

Сергей Буянов