01.06.2017

Ирина Богданова: «Незабытые предки помогают в трудную минуту»

— Ирина Анатольевна, Ваши герои не живут «вне истории». Они люди какого-то исторического времени, вольные или невольные участники или хотя бы свидетели исторических событий. Помните ли Вы, когда у Вас возник человеческий и авторский интерес к истории?

— В пятом классе, когда у нас началось разделение по предметам, моим любимым уроком сразу же стала история. Но школьных знаний мне было мало, поэтому бабушка Нина (а она работала в библиотеке) приносила мне всевозможные книги по истории, начиная с мифов Древней Греции и заканчивая «Государями Московскими» Дмитрия Балашова. Когда этот цикл романов стал выходить, я была уже в старших классах, и помню, была не в силах оторваться от необычайной звонкости языка, поразительно точной стилизации под старину.
Хотя я подбирала книги бессистемно, как говорится, набирая количество, со временем оно перешло в качество и привело к любви и серьезному интересу к истории, в первую очередь, к истории родной страны. Порой я так явственно представляю себе события прошлого, словно была их очевидцем. Но первый вопрос, который всегда меня занимал, — каково было людям в тот период времени, что они чувствовали, что тревожило, что радовало, как удавалось сохранить доброту и веру при самых трагических обстоятельствах? То есть главный персонаж для меня — мы сами, обычные люди, чье мнение очень мало влияет на решения власть имущих.
Кроме того, разные эпохи оставляют нам на память вещи, которыми пользовались люди, жившие до нас, в том числе вещи самые незатейливые и утилитарные. Например, толчком к роману «Фарфоровая память» для меня послужило пасхальное яичко, глазурованное краской под названием «Бычья кровь». Императорский фарфоровый завод изготовлял их тысячами. В ящиках, пересыпанных опилками, пасхальные яички ехали на фронты Первой мировой для поздравления солдат. Яичками из последнего ящика уже арестованный император Николай Второй не забыл одарить ближний круг слуг и охранников.
В книге «Мечта длиною в лето» мои герои ищут рукопись с крюками, не догадываясь, что таким образом на Руси записывались ноты знаменного распева. Я с особым удовольствием всегда описываю лампы, приборы, телефонные аппараты, одежду прошлых времен. История дорога мне во всех проявлениях, и радует, когда какой-нибудь привет из прошлого удается подержать в руках или сберечь от утраты.

— Герои Ваших книг живут в разное время. Можно ли выделить исторический период, который Вам наиболее интересен, о котором Вам больше всего хотелось поговорить с читателем?

— Пожалуй, больше всего меня тянет заглянуть в конец XIX — начало XX века. Наверное, потому, что там я чувствую себя как дома. Кроме того, советская литература стерла из этого времени так много интересного и героического, что возникает желание по мере сил восполнить этот пробел.
Помню, с каким интересом я в детстве слушала бабушкины рассказы о бытовых подробностях ее детства, о магазинах, о купцах, об играх и обычаях, о порядках в Смольном институте, который закончили две моих прабабушки. Исчезнувшая жизнь будоражила воображение, и казалось, если протянуть руку, можно дотронуться до осколков старого мира или открыть книгу и побыть там вместе с героями.
Надеюсь, в моих книгах мне удается передать читателям свое ощущение русской старины и отдать дань памяти предков.
В книге «Жизнь как на ладони» я предлагаю побывать в Петербурге времен русско-японской войны и стать свидетелями рождения цесаревича. Я очень скрупулезно работала с газетными материалами того времени, по ходу консультируясь у научных сотрудников Эрмитажа. Мне очень хотелось, чтобы люди вспомнили почти забытое время забытой войны.
В «Трех Аннах» мы с читателем бегло «перелистываем» события от зарождения революционного движения народников до наших дней. Время созидания храмов — время разрушения храмов — время их восстановления. Очень надеюсь, что восстановленные храмы простоят века.
В романах «Неувядаемый цвет» и «Дом, где тебя ждут», помимо настоящего времени, отражены события начала XX века и годы Великой Отечественной войны.
И особняком для меня стоит книга «Мера бытия», посвященная ленинградской блокаде и партизанскому движению. Я долго не решалась приняться за работу, настолько емким оказывался исторический материал военной поры. Еще трудность задачи заключалась в том, чтобы написать жесткую правду, но так, чтобы у читателя не возникло психологического отторжения, а осталось в душе то добро и благородство, которые было несмотря ни на что.
Последняя книга «Я спряду тебе счастье» только готовится к печати, и там читателей снова ждет экскурс в историю с «кончиком ниточки», которая приведет героев в наше время.

— Я знаю, что Вы стараетесь как можно больше знать о своих предках, а среди них есть люди, оставившие заметный след в истории и культуре России. Расскажите о них, пожалуйста.

— Наверное, по моим книгам заметно, что я не представляю личность человека в отрыве от его предков. Способности, наклонности, привычки — все передано нам по эстафете поколений, даже если мы про это не знаем. И иной раз мне проще объяснить поступок героя, показав историю его рода как ключик, который открывает дверь подсознания.
Меня всегда очень располагает к человеку то, что он чтит своих родителей и прародителей. В свою очередь, наша семья помнит и любит своих предков. Например, я горжусь, что мой пращур граф Ян Остророг, польский магнат, был единственным кто на сейме выступил против признания Лжедмитрия. Со стороны дедушки Николая Александровича Никитина мои прадеды — генералы полевой артиллерии. А полевая артиллерия — это всегда передний край. В 1855 году девятнадцатилетним прапорщиком мой прапрадед Владимир Кузьмич заслужил Высочайшее благоволение за оборону Севастополя, а его сын прадедушка Александр за участие в Брусиловском прорыве получил золотое Георгиевское оружие за личную храбрость.
Со стороны бабушки в нашем роду духовенство, и прадед Михаил Васильевич Николаевский не подвел свою паству, когда пришел его черед встать в ряды новомучеников.
Его тестем, отцом матушки Марии, был академик живописи Александр Александрович Колчин. Он расписывал церковь Смольного института и Воскресенский собор Новодевичьего монастыря, а потом там же, в Новодевичьем, преподавал иконопись в иконописной мастерской, которая слыла одной из лучших в стране и часто выполняла заказы коронованных особ.
Очень люблю и уважаю своих деревенских дедушку и бабушку, они были замечательные, мудрые и добрые люди. Так что у меня, как и у всех в нашей стране, в роду есть все те, кто и составляет соль земли русской.
Я совершенно точно знаю: когда человек начинает воссоздавать историю своего рода, его ждут поразительные открытия, и со временем он начинают понимать, что его незабытые предки ему помогают и поддерживают в трудную минуту.

Беседовала Валентина Курицина

Православное книжное обозрение