Издательский Совет Русской Православной Церкви: Человек и Церковь. «Божья дудка» Бориса Екимова

Главная Написать письмо Поиск Карта сайта Версия для печати

Поиск

ИЗДАТЕЛЬСКИЙ СОВЕТ
РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ
ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!
Человек и Церковь. «Божья дудка» Бориса Екимова 02.05.2016

Человек и Церковь. «Божья дудка» Бориса Екимова

Рецензия на книгу «Осень в Задонье» прозаика Бориса Екимова, номинанта Патриаршей литературной премии 2016 года.

«Повесть „Осень в Задонье“ вышла как нельзя вовремя, – пишет писатель и критик Роман Сенчин. – Мы сегодня говорим о спасении русского мира… Но то, что происходит внутри России, как сужается русский мир здесь, у нас дома, мы замечать не хотим. Или боимся?» Новая повесть лауреата многочисленных литературных премий Бориса Екимова снова о родине, о дорогом и главном для автора месте на земле — Задонье. Снова екимовские герои отстаивают у времени и пространства свое право на нормальную человеческую жизнь на родной земле, пусть поначалу полную трудностей и невзгод, но настоящую.

В русской литературе есть такое испытанное понятие: «классик». Им сейчас разбрасываются направо и налево. Зайдешь в книжный магазин и оказываешься в окружении классиков: «классик современного детектива», «лучший роман классика постмодернизма», «знаменитое произведение классика любовного романа», «успешный роман современного классика»…

А вот Пушкина при жизни никто ни разу не назвал классиком. И Достоевского, и Чехова. И не потому, что критики были тогда злые и несправедливые. Просто люди были бережнее со словами и не торопились делать из человека памятник. Они понимали, что судьба писателя решается не только его современниками.

Как не всякий пожилой монах, к которому стекаются верующие и которого называют «старцем», становится подлинным старцем, так и не всякий увенчанный премиями модный писатель станет классиком.

Одна из таинственных закономерностей русской литературы состоит в том, что чаще всего в сонм классиков у нас входят те, у кого при жизни не было ни «раскручености», ни «успешности», ни высоких рейтингов продаж (вспомним Афанасия Фета с его нераспроданными «Вечерними огнями»).

Всё это имеет прямое отношение к судьбе Бориса Екимова, который вот уже почти полвека уединенно, тихо и сосредоточенно работает в Калаче-на-Дону.

Он пришел в русскую литературу в начале 1970-х годов и не из теплицы Литинститута. Позади было детство в Игарке, безотцовщина, армия, завод… Жизнь не была к нему ласкова. Но взялся он за перо не для того, чтобы живописать зло, и не для того, чтобы закрыться от него в придуманном мире. Он взялся рассказать о жизни так, чтобы люди почувствовали, увидели: и здесь, в этой тягости земного бытия, – есть свет. И этот свет рядом.

Однажды в беседе со мной он сказал: «Всякая эпоха бывает тяжела, но жизнь не может остановиться на нашей очередной беде. Жизнь есть свет!».

В Москве многие впервые услышали о Екимове только в середине 1990-х, когда в «Новом мире» были опубликованы его повесть «Пиночет» и рассказ «Фетисыч». Пиночетом односельчане прозвали председателя колхоза, попытавшегося на краю пропасти удержать свое хозяйство. А Фетисычем за рассудительность и раннюю самостоятельность звали на хуторе девятилетнего Яшу. История о том, как умерла единственная на всю малокомплектную школу старушка-учительница, и мальчонка отправился искать ей замену — эта история пронзила тогда всех, кто ее прочитал.

Да, проза Екимова милосердна, но в ней нет ни следа поверхностного благочестия. Ничего елейного, сладкозвучного, ласкающего слух. Здесь жестокие столкновения, суровые обстоятельства, вся обыденность русской глубинки, бьющая наотмашь одних и тянущая на дно уныния других. Но здесь и ночная тишина, и звездное небо над степью, и прохлада после дневного жара, и те сотни и тысячи степных звуков и запахов, о которых, кажется, уже никто, кроме Екимова, не напишет.

Он выводит читателя к свету, по-отцовски крепко взяв его за руку. Не оплакивает своих героев, твердо веря в силу их духа, и эта вера незаметно, без публицистического нытья, передается нам: «Не надо плакать… Будем жить!»

Церковь у Екимова — это не место слез и жалоб, а маяк для моряков, попавших в жестокую бурю. Герои Екимова могли бы сказать вслед за Иваном Аксаковым, писавшим своей невесте: «Бог — есть не только утешение, но сила на подвиг, труд, деятельность, на жизнь…»

Екимов предельно сдержан во всем, что связано с Церковью. На его страницах не мелькают священники, монахи, семинаристы, паломники… Рецептов духовной жизни здесь никто не выписывает. Никогда и нигде имя Христово не звучит у писателя всуе, а лишь очень редко – в устах детей и стариков.

Для Екимова освещенный верой внутренний мир человека свят и неприкосновенен — как тот невидимый монастырь, который в повести «Осень в Задонье» открывается только детям. Эта деликатность писателя, его целомудрие и ненавязчивость возвращают читателю уже забытые нами благоговение и робость перед порогом храма Божьего.

Возможно, именно суровая сдержанность и принципиальная неелейность прозы Екимова так долго мешали православным издателям разглядеть этого писателя. Только в 2015 году у Екимова вышла первая книга в православном издательстве (сборник рассказов «Возвращение» в «Никее»).

После ухода Виктора Астафьева, Василия Белова, Валентина Распутина все чаще можно прочитать о Борисе Екимове: «последний деревенщик», «последний крестьянский писатель». Но точнее-то будет сказать: Екимов – один из последних христианских писателей советской литературы. («Один из последних» — это звучит, быть может, излишне печально, но как иначе сказать, если на всю Россию их осталось трое: Борис Екимов в Калаче-на-Дону, Виктор Потанин в Кургане и Виктор Лихоносов в Краснодаре).

Как-то я спросил Бориса Петровича о том, что привело его в литературу. Обычно на этот вопрос писатели отвечают долго и глубокомысленно. А Екимов сказал: «Самое хорошее определение было у Есенина: Божья дудка…»

Божья дудка зовет не к славе, почестям и сытой жизни, но всегда к тому, чтобы взять свой крест.

Это и есть главная тема Бориса Екимова. «Возьми крест свой и следуй за Мною». И раскрывается эта тема не в назиданиях, не в декларациях героев, а в их поступках, в том, какой выбор они делают в искушениях, опасностях, а порой и на краю гибели.

Герои Бориса Екимова непрестанно слышат голос совести. И, очевидно, поэтому они так одиноки в нынешней жизни.

И повесть с безмятежным, казалось бы, названием «Осень в Задонье», которую вы держите в руках, она тоже – об одиноком стоянии в правде. О мужестве честно жить и растить детей. О людях, гонимых обстоятельствами, бандитами, чиновниками, но не покидающих свою землю.

Одинок человек, но не бессилен. Вот пастух Алексей, застигнутый страшной грозой вместе со своим стадом, не теряется, не предается животному страху, а находит силы и слова для молитвы.

«…Гром гремел беспрерывно. Порою таким тяжким ударом, что земля ходуном ходила… Алексей понял, что нужно ждать и молиться. Словно овца покорная, лицом навстречу плывущим тучам, возле тех же овечек, мокрый, грязный, озябший, он опустился на колени, утонул ими, сплотившись с раскисшей землей.

— Святый Боже, святый крепкий, святый бессмертный, помилуй нас…

После первых же слов молитвы Алексею сделалось спокойней и легче. Потоки воды, его омывающей, удары грома и сполохи молний уже не тревожили, потому что он думал и молил Господа не о себе, но о старых да малых, о людях и прочей живой твари, которую нынче Господь испытует…»

Одинока в нашей современной словесности оказалась и сама екимовская повесть. Нечего поставить рядом с ней. Только саму жизнь.

Повесть была написана до событий на Украине, до нашествия беженцев в Европу, до обвального кризиса в нашей стране, но тревожный гул приближающейся трагедии слышен у Екимова в каждой строчке. Даже дивные екимовские степные пейзажи (сравнить которые можно лишь с чеховскими в «Степи») пронизаны полынной горечью. Степь с ее незыблемым горизонтом и мятущаяся, рваная, будто взорванная изнутри, жизнь людей, которым остается уповать лишь на Небо…

Как пронзительны у Екимова образы детей и стариков. Причем, не только русских детей и стариков, но и чеченских. После горьких событий девяностых годов судьба выбросила немалое число чеченцев на донские и приволжские земли. С отцовской нежностью и тонким пониманием национальной самобытности описана в повести дружба русского мальчика Тимоши и чеченской девочки Зухры. Эта дружба — как чуть слышный колокол над притихшей ночной степью. Внемлют ли ожесточившиеся взрослые этому звуку? — Бог весть.

Дмитрий Шеваров, из предисловия к книге Бориса Екимова «Осень в Задонье»




Лицензия Creative Commons 2010 – 2024 Издательский Совет Русской Православной Церкви
Система Orphus Официальный сайт Русской Православной Церкви / Патриархия.ru