19.06.2014
Архиепископ Никанор (Бровкович) о преподобном Сергии Радонежском
На конференции в рамках выставки «Радость Слова», проходящей в Уфе, выступил с докладом Артем Соловьев, доцент БАГСУ, кандидат философских наук – "Преподобный Сергий Радонежский в трудах Архиепископа Уфимского Никанора (Бровковича)".
Представляя вашему вниманию доклад на тему: «Архиепископ Никанор (Бровкович) о преподобном Сергии Радонежском», – я хотел бы отметить, что в его названии указаны два имени, каждое из которых по разному отзывается в сердце и разуме современного человека.
Имя преп. Сергия Радонежского, чье 700-летие мы отмечаем в наступающем году, знакомо любому, кто знает историю России. Это имя дорого для православных, да и вообще для тех, кто действительно любит Россию. Троице-Сергиева Лавра, монастырь, основанный преп. Сергием, называемый еще «Домом Пресвятой Троицы», является подлинным духовным центром России. И еще в 1689 году цари Иван и Петр Алексеевичи называли преп. Сергия – «особым нашего Российского царствия хранителем и помощником».
Замечательный богослов и философ начала XX века священник Павел Флоренский писал о преп. Сергии: «Вглядываясь в русскую историю, в самую ткань русской культуры, мы не найдем ни одной нити, которая не приводила бы к этому первоузлу; нравственная идея, государственность, живопись, зодчество, литература, русская школа, русская наука — все эти линии русской культуры сходятся к Преподобному. В лице его русский народ сознал себя; свое культурно-историческое место, свою культурную задачу и тогда только, сознав себя, получил историческое право на самостоятельность». Это положение остается неизменным и поныне.
Имя, которое значится вторым в моем докладе, – архиепископа Никанора (Бровковича), – удивительным образом оказывается незнакомым не только для православных, но и для многих специалистов историков. А ведь именно он является одним из важнейших связующих звеньев между преп. Сергием Радонежским с нашей родной Уфой. Именно этого замечательного архипастыря можно назвать «особым уфимским чтителем преп. Сергия».
Архиепископ Никанор семь лет – с 1876 по 1883 год – возглавлял Уфимскую епархию. До того мы знаем его труды на поприще преподавания, ректорства и ученой деятельности в Санкт-Петербургской Духовной Академии (с 1851 г.), Рижской (с 1856 г.) Саратовской (с 1858 г.), Витебской (с 1865 г.) Семинариях, в Казанской Духовной Академии (с 1868 г.). Ко времени приезда его в Уфу он уже – доктор богословия, автор философско-апологетичсекого трактата «Позитивная философия и сверхчувственное бытие». В Уфе он продолжает писать третий том этого сочинения.
Скончался архиеп. Никанор будучи Одесским архипастырем в 1890 году.
А за семь лет пребывания владыки Никанора на Уфимской кафедре было построено по епархии 46 храмов, что почти в два раза больше, чем за предшествующие семь лет. На многих приходах открылись церковно-приходские школы и попечительства, занимавшиеся благоустройством церквей, благотворительностью – сбором средств и распределением их среди нуждающихся прихожан, а так же распространением православной литературы среди прихожан. Во время своего пребывания на Уфимской кафедре еп. Никанор оказался инициатором участия Уфимской епархии во многих общероссийских благотворительных акциях, и сам всегда был первым жертвователем.
Благотворительность расширялась владыкой Никанором, в первую очередь, в миссионерских целях и для привлечения большего числа прихожан к делу внутреннего обустройства епархии. С той же проповеднической и миссионерской целью в 1879 году по инициативе этого архипастыря в Уфе начинают выходить «Уфимские епархиальные ведомости».
И именно в нашем городе владыка Никанор раскрывается как талантливый проповедник, чьи поучения и речи, произнесенные в уфимских храмах, становятся известны по всей России. Особенностью этих поучений было в том, что архипастырь обращался в них к насущным вопросам современности – к проблемам духовного и светского образования, христианского отношения к техническому прогрессу, к критическому анализу отдельных популярных общественно-политических воззрений (социализм, нигилизм, толстовство, славянофильство, западничество) и т.д.
Но особо следует нам сейчас выделить те два его поучения, которые были сказаны владыкой Никанором в уфимском Свято-Сергиевском храме в 1877 и 1881 году. Этот храм, как известно, был построен в XVI веке стрельцами уфимского гарнизона, которые особенно трепетно относились к преп. Сергию как молитвеннику за землю русскую. Позже храм лишь перестраивался и достраивался.
Заботливое отношение владыки Никанора к этому храму выражалось не только в тех поучениях, которыми он почтил память преп. Сергия, но и тем, что именно этой церкви он передал икону своего покровителя – апостола Никанора, поднесенную ему набожными селянами из Бирского уезда. Эта икона до сих пор пребывает в нашем Сергиевском храме. О том, что она была изначально предназначена архиерею – свидетельствует надпись на обороте иконы.
В одном же из своих поучений о преп. Сергии владыка Никанор говорил: «Преподобный Сергий, выросши в крепкий камень, в твердыню Христовой Церкви, уподобил и продолжает уподоблять своей духовной природе и всех близко соприкасающихся к нему людей. Он напитал своим крепким духом целые сонмы, целые поколения монашествующих. До 70 монастырей было основано его учениками и учениками его учеников; его духовное потомство было одною из главных духовных сил, содействовавших духовному претворению разных полуязыческих племен, раскинутых по пространству северной и средней России, в одно целое Великорусское племя, объединенное, одушевленное, скрепленное духом Православия. Будучи сам высшим носителем христианского православного духа, он примером, назиданием, молитвами своими много содействовал и содействует напитанию этим духом всего православного Российского народа, – духом, который составляет руководительное начало, крепость и славу народной русской жизни. Потому-то к Преподобному Сергию, как к неиссякающему роднику крепкого русского духа, притекают на поклонение, для назидания, для молитвы и до сего дня многие тысячи народа. Ни один вблизи путешествующий инок не минет обители Преподобного Сергия. Редкий из Иерархов Русской Церкви не припадал до праха земного пред ракою Преподобного Сергия. Все до единого из Венценосцев России приносили у раки Преподобного свои молитвы (особенно по вступлении на царство). Не только члены нашего Царствующего Дома, но и премногие члены иностранных царственных семейств приходили туда же – то молиться, то изучать русскую жизнь у самых ее основ, у того родника, у одного из главных родников, из которых она бьет ключом».
В другом же поучении 1877 года владыка Никанор замечает: «Не правда ли, житие преподобного отца нашего Сергия переносит нас в новый для нас, хотя и стародавний мир, мир других людей – святых людей, других воззрений – святых воззрений, – других обычаев – святых обычаев, в мир отречения от мира и себя, в мир святых великих подвигов, в мир вольнаго неуклоннаго несения креста Христова? Чувствуешь в душе разнозвучие гармонии этого мира с дисгармонией нашего внутренняго и внешняго мира, и с одной стороны мирно настроивается сердце умилением, – так вот взял бы крылья, яко голубине, и полетел бы туда, в пустыню, за 500 лет назад, – а с другой – надрывается сердце, что по неволе приходится жить многомятежною жизнию своего века…»
Именно на эти две цитаты из поучений владыки Никанора обращают особое внимание мыслители, писавшие о преп. Сергии – например, такие известные церковные писатели и ученые, как владыка Никон (Рождественский), священник Сергий Дурылин. И это обращение к трудам владыки Никанора имело свои причины в том нравственном образе, который являл собой архипастырь, ведь именно о нем известный мыслитель конца XIX – начала XX века – Василий Васильевич Розанов – писал: «“Есть совесть в русском языке”, <…>; записки архиеп. Никанора есть лучший образец этого совестливого языка – необъяснимо почему, но с первых минут чтения и как первое впечатление от читаемого ложится на душу уверенность, что пишущий не скажет ни одного слова неправды, не поставит косо ни одного слова. <…> Пока в русской литературе будут появляться произведения, подобные по языку запискам архиеп. Никанора, – можно быть уверенным, что эта литература здорова, что крепкие, свежие, чистые соки еще продолжают бежать по дереву нашей духовной жизни».
Следует так же отметить, что известно о посещениях Троице-Сергиевой Лавры архиеп. Никанором, например в 1864 году, когда он встречался в Лавре со святителем Филаретом Московским, и в 1887 году. Об умилительности и благодатности первого посещения преп. Сергия владыка Никанор писал в своих воспоминаниях. Также в его воспоминаниях о посещении Лавры в 1887 году мы читаем следующее замечание о службе в Троицком Соборе у раки преп. Сергия: «Народу в самом начале утрени быстро набралось столько, что меня не только бесцеремонно стеснили, но и притиснули в стойке к самой стене. <…>. Отсюда я заключил, что усердие Российского народа к лаврской святыне пока еще не остывает. Ведь никакого праздника не было, время самое глухое, начало Петрова поста, день будний, Понедельник, и все-таки церковь и ее притворы битком набиты богомольцами. Надо бы и нам не остужать эту народную теплоту».
Контрастом к этим высказываниям и заметкам владыки Никанора выступают иные слова из его уфимского поучения 1881 года. В начале данного поучения архиерей говорил, что поучение о преп. Сергии он предлагает «по поводу замечаемого мною вот уже несколько лет сряду равнодушия братии святого храма сего к своему храмовому празднику, так как храм бывал скуден молящимися, если только не пуст именно в этот самый день». В конце же поучения Владыка отмечал: «<…> не странно ли, что мы построили церковь во имя преподобного Сергия и не ходим в нее почти никто, не ходят даже прихожане этой церкви в храмовый день преподобного Сергия <…>».
В чем же дело?
Архиеп. Никанор допускал в поучении, что дело заключается в отсутствии привычки, знания и понимания. Однако одновременно мы знаем, что многие и многие тексты владыки Никанора посвящены вопросам появления и распространения неверия на Руси, вопросам, связанным с развитием материализма и атеизма в России XIX века.
И в первом, и во втором поучении присутствуют отголоски размышлений владыки Никанора о столкновении в России двух мировоззрений. Одно из них можно, следуя современной научной традиции, назвать теоцентрическим – то есть таким, где заповеди любви к Богу и к ближнему стоят на первом месте. Второе мировоззрение – мировоззрение, ценности которого пришли к нам преимущественно с Запада – это мировоззрение антропоцентрическое. Оно ставит в качестве высшей ценности индивидуальный комфорт, эгоистические интересы – любовь к себе. И как мы понимаем – именно ценности этого мировоззрения получили наибольшее распространение в современном обществе.
Сейчас мы называем «современное» общество – обществом потребления, ибо именно потребление становится смыслом жизни многих и многих отдельных людей и целых народов. Ведь даже в отношении к Церкви у наших современников зачастую проявляется такое потребительское, корыстное отношение.
Это массовое распространение эгоцентрических потребительских ценностей было проницательно предугадано владыкой Никанором, который говорил: «В могильное, глухое безмолвие погружается теперь оголяемая тупою корыстью пустынная русская земля. Эта корысть скоро убьет самый вкус к прелестям природы, как убивает самую красоту природы. Опасно, как бы земля не стала скоро походить на всемирный паутинник, который опутывает весь земной шар, в котором плавает только отощалый всеядный человек, как голодный паук, не имый кого и что поглотити, так как сам же он пожрал, побил, истерзал все живое на поверхности всей земли. Эти железнодорожные линии, не похожи ль они на нити всемирной паутины?...»
Здесь технический прогресс для архиеп. Никанора – лишь симптом, сопровождающий тяжелую болезнь, которая начинала распространяться у нас по всей России и которая все больше и больше поражает современное общество уже XXI века. Техника и информация не являются сами по себе порочными, но и становится ценностью они в ХХ веке именно потому, что именно техника и информационные технологии дают максимальные возможности для удовлетворения корыстолюбивой одержимости человека общества потребления.
И в этом смысле чтитель преп. Сергия – архиеп. Никанор – своими поучениями показывает нам то, что мы можем противопоставить ценностям современного мира – а именно установку нашего сознания и нашей деятельности на то, чтобы по слову Христову «искать прежде Царствия Божия и правды Его», а значит ориентироваться не на потребление материальных благ, а на духовный труд, нравственное усилие.
Архипастырь в завершение своей первой речи о преп. Сергии говорит, цитируя апостола Павла: «Что же делать? Бежать ли всем в пустыню? Нет, ответствует св. апостол Павел. <…> “Только каждый поступай так, как Бог ему определил, и каждый, как Господь призвал. Так я повелеваю по всем церквам. Каждый оставайся в том звании, в котором призван. Я вам сказываю, братия: время уже коротко, <…> [так что] и радующиеся [должны быть], как не радующиеся; и покупающие, как не приобретающие; и пользующиеся миром сим, как не пользующиеся; ибо проходит образ мира сего”».
Именно эти слова ап. Павла сбылись и на преп. Сергии Радонежском, который, будучи активно вовлечен даже и в политическую жизнь своего времени, оказывался не вовлеченным в нее центром своей души, оставаясь, по слову его жития, сосудом Духа Святаго.
Память об этом может сделать для нас самих более понятным то, какие конкретные шаги нужны для того, чтобы помочь нам и нашим ближним совершить «поворот глаз души» – сменить потребительско-эгоистическую ценностную установку на «искание прежде – Царствия Божия». – То есть на тот ценностный ориентир, который связан был в моем докладе с именами «игумена земли Русской» – преп. Сергия Радонежского и «уфимского почитателя преп. Сергия» – архиеп. Никанора (Бровковича).
